Кто бы мог подумать, что воздействие полнолуния, полностью лишившее Рикки контроля и едва не обернувшееся большими неприятностями, несло в себе и что-то положительное. Память упрямо молчит, ограничиваясь лишь изображением луны: сначала на поверхности воды в стакане, а после — в кратере пещеры, где она пришла в себя в окружении взволнованных подруг.

— Наглядно показал, — улыбается она, вполне довольная таким поворотом событий. Может воспоминания ей и не вернуть, но у нее есть другие. Много других воспоминаний вместе с Зейном, которые точно никуда не денутся. — Я помню достаточно, чтобы верить тебе. И теперь ты знаешь правду и можешь быть уверен, что никогда не сходил с ума.

Рикки не особо верит в родство душ. Но главное, что Зейн понимал её. А она, кажется, понимала его. Когда они отстраняются друг от друга, девушка переплетает их руки, крепко сжимая чужую ладонь.

Она могла бы предложить поплавать наперегонки — она в воде, а Зейн на лодке. Но сегодня ей уже пришлось прятаться от Нейта, прыгая с причала в воду после того, как он её облил, поэтому новый эксперимент она оставляет до следующего раза.

— Обещаю не трогать свечу зажигания. В этот раз, — направляясь к берегу и честно скрещивая пальцы свободной руки на спиной, заявляет Рикки.

Возвращение проходит без происшествий. Пришвартовав лодку Зейна, они прогуливаются до места, где он оставил мотоцикл, после чего направляются к площадке для заездов. Когда та начинается виднеться вдали, а рев мотоциклов становится все громче, она заявляет:

— Итак, мы будем встречаться при двух условиях. Первое: ты будешь хранить историю с русалками в секрете, — всерьез обдумав все за время от острова, Рикки приготовила внушительный список, который бодро озвучивала, предварительно убедившись, что никого лишнего не просвещает. Следующие пункты были уже не такими однозначными, но на данный момент Чедвиг не готова была разбираться с недовольством подруг, явно обеспокоенных после истории с Денман. Особенно после того, как еще утром заявляла о том, что волноваться не о чем. — И мы не расскажем об этом Клио и Эмме. Обещаешь?

[float=right][/float]Рикки не пыталась все контролировать, как это делала Эмма, но в некоторых моментах могла посоревноваться с подругой в упрямстве и рвении держать все в четких, ею придуманных условиях. Зейн вроде не возражал, спокойно выслушивая весь список требований.

— Нас с тобой не должны видеть вместе. Попрощаемся здесь, — в конце концов, довольно объявляет Рикки, потянувшись за поцелуем. Но Зейн с довольным видом, едва приблизившись и немного подразнив, быстро надевает шлем, оставляя её ни с чем. Смеясь вслед уезжающему на мотоцикле парню, русалка обещает себе припомнить ему это в следующий раз.

— Романтическое, — раскрывая шкаф, повторяет Рикки текст из смски, содержание которой еще пять минут за обедом заставило её счастливо улыбаться мерцающему экранчику старенького телефона. Отец в этот момент возился с холодильником, пытаясь сбить в очередной раз намерзший изнутри лед, а потому улыбка осталась без свидетелей и, что самое ценное, без лишних вопросов. Уже на выходе из кухни она поворачивается, поднимая руку и медленно сжимая ладонь, после чего Терри радостно обнаруживает, что лед пал смертью храбрых.

Содержимое шкафа отливает преимущественно черно-красным. Мелкими вкраплениями присутствуют и другие цвета, но они почти незаметны на фоне любимой цветовой палитры. Рикки морщит лицо, запуская руку в центр: черный комбинезон с семинара, подаренное Зейном красное платье для обеда с его отцом. Романтичный набор определенной оставлял желать лучшего, а варианты таяли наравне со стремлением Рикки пойти в чем-то, отличном от вчерашней или любой другой одежды. И только пусть попробует сказать, что он ей не рад!

В конце концов влезает в короткие джинсовые шорты и белую рубашку — приобретение одной из последних вылазок на шоппинг с подругами. Вниз идет неизменный в Брисбене купальник и старенькие кроссовки на ноги, пусть и придется с камней касаться воды рукой, чтобы магия русалок включилась прежде, чем она испортит сей парадный комплект гардероба. Волосы убирает в хвост, вешает на шею неизменный кулон и торжественно клянется, что больше ни за что не полезет в шкаф.

У девчонок работа в кафе и аквапарке, но Рикки все равно стороной обходит любимую пещеру, выбираясь на берег в укромном месте пляжа. Пару минут и вместо хвоста в песке она в парадном виде, облизывает соленые губы и пробирается по пляжу к тому месту, где обычно оставлял лодку частенько наведывающийся с ними на Мако Льиюс. Вот кого она не учла! Но, по всей видимости, тот был либо с Шарлоттой, либо с Шарлоттой на рыбалке, а потому конспирация их супер секретных отношений не нарушалась.

Связь на острове не ловит, так что ей ничего не остается, кроме как присесть на край лодки, сложив руки на груди. Мельком осматривает мотор, присматриваясь к свече зажигания, прежде чем коснуться того и убедиться, что он уже успел остыть.

— Романтичнее не придумаешь.

Вписаться обратно оказалось не так просто, как она думала. И дело не в карантинной обстановке, серьезно повлиявшей на организацию работы медицинских учреждений, увеличившиеся нагрузки и общую напряженность, повисавшую в коридорах всякий раз, стоило на пороге больницы появится пациенту, контактировавшему с кем-то из зараженных. Кейт тоже изменилась. Возвращение к учебе стало средством, а не целью, как было всегда. Больница — точкой на карте, с которой связано больше плохих воспоминаний, чем хороших. Коллеги — противниками в игре, которую вело Инферно с того момента, как о вирусе стало общеизвестно. Те были вымотаны продолжительными нагрузками и куда радостнее встретили бы полностью подготовленную смену, чем бросавшую учебу ради работы в крупной фармацевтической компании девчонку, неизвестно чего понахватавшейся в коммерческой сфере и хорошо если на забывшую некогда полученные знания. Это било по самолюбию Фокс, сквозь зубы проглатывавшей комментарии некоторых особо раздраженных необходимостью обучать такую, как она, врачей: отсутствие медицинского диплома никак не помешало ей создать вирус, с которым не в силах были справиться те, у кого он был. Ровно как и фальсифицировать данные о причине смерти Мелани данная некогда клятва патологоанатому, поставившую свою подпись под отчетом о вскрытии, не помешала.

Кейт злобно опускает глаза в пол, где несколькими этажами ниже наверняка трудится очередной фальсификатор. В свое время она частенько наведывалась вниз, помогая с заполнением электронных отчетов одного из возрастных патологоанатомов. Дядька был не без странностей, но любая профессия накладывала свой отпечаток, поэтому Фокс относилась к этому с должным профессиональным пониманием, тем более, что всегда неплохо справлялась с техникой. Впрочем, наработанные в свое время связи никак ей не помогли: в отчете патолого-анатомического вскрытия, обязательно проводимого в случае подозрения насильственной смерти, обстоятельств подобного характера выявлено не было. Не было! Как будто гибель от когтей и зубов оборотня была добровольной! Кейт более чем уверена, что Рику пытались подсунуть письменный отказ от вскрытия, но добиться правды от него так и не сумела. И хотя, насколько ей удалось выяснить, отчет был подписан другим врачом, отношение это испортило ко всем разом.

Вечерний обход давно завершен, пациенты размещены в своих палатах: в редких виднеется приглушенный свет экранов мобильного телефона, в то время как большинство из них давно спят. Длительные смены ей не в новинку — в Инферно спали мало и редко, иначе ни за что не добились бы таких результатов — но больничный свет неприятно бьет по глазам. Наручные часы подтверждают, что лимит времени, которое она может протянуть без сна и кофе, на две трети исчерпал себя. Благо, автомат сразу за поворотом, так что Кейтлин неспешно заворачивает к нему, разминая затекшую шею. Отключен. Никакой реакции ни на нажатие кнопок, ни на небольшую встряску зажавшей живительный напиток железяки. Устало втягивая носом воздух, Кейт бросает взгляд на лестницу, раздраженно прикидывая, где находится ближайший. Ближе вниз, так что девушка неспешно спускается пару пролетов, замирая возле хорошо известной двери, ведущей в морг.

Зараженные в больнице встречались крайне редко: все же зачастую они попадали в поле зрения других людей уже будучи в агрессивной и неконтролируемой стадии. Сильно пострадавших в больницы не доставляли: условия не позволяли обеспечить надлежащий уровень безопасности, даже если одно время были планы выделить под это дело отдельное изолированное крыло. Кейт имела бы все шансы пройти отбор за счет вечно непримечательного в Броунвене пункта "человек", но пока что приходилось довольствоваться в основном слухами да анализами случайных свидетелей нападений, постадавших из собственного страха, а не укуса. Пребывание вне лабораторий «Рейн Индастриз» практически не оправдывало себя. Что ж, она могла заняться и не основной работой, а делом более личным.

Ночь — не самое лучшее время для осмотра морга, но, по крайней мере, так меньше шансов, что кто-то хватится её в отделении. Толкая тяжелую дверь, Кейт придерживает ту, возвращая обратно, мысленно радуясь, что на смене не выдерживала ходить на каблуках, а потому издает не так уж много громких звуков, пробираясь по чужой территории. Вряд ли архивные записи хранятся близко, но может что-то интересное найдется в свежих отчетах? Кто знает, как часто местной стае оборотней требуется прикрытие. Или кому-нибудь другому.

Пение и правда не было сильной стороной Клео. По крайней мере, в обычной жизни. Рикки хоть и относилась к этому довольно беззаботно, считая, что целью караоке было веселье, а не исключительные вокальные данные, все же не могла не признать, что лучше было оставить это развлечение для их небольшой компании, а не вечеров в кафе. Впрочем, память подсовывает ей занятный факт, которым она спешит с ехидной улыбкой поделиться с Зейном:

— Правда? Ты предлагал стать её менеджером, — если бы умела, может Чедвик и похлопала бы ресницами, но на деле лишь прыскает от смеха.  Сама она не помнит их поцелуй посреди этой самой поляны, но все равно приятно чем-то удивить привыкшего судить других парня. Высказанную вслух мысль о совместном полнолунии Рикки встречает чуть менее оживленно, какое-то время задумчиво глядя на Зейна: даже знай он, где она живет, отец вряд ли остался бы в восторге от подобной перспективы. Вариант заклеивать окна в доме Беннетов был определенно забавным, но вряд ли реализуем — даже если она с удовольствием бы посмотрела на лицо несостоявшегося застройщика острова, когда он увидел бы эту картину. Но, как ни крути, подходящих возможностей не вырисовывалось. А в любое другое время Рикки сама бы сбежала оттуда, как от огня, сейчас натягивая самую смелую из своих улыбок на лицо: — Мы обычно собираемся втроем или с Льюисом, заклеиваем все окна и играем в бункер. Будет тяжеловато объяснить им твое присутствие.

Рикки нервно крутит бутылку с газировкой в руках, наблюдая за переливающейся жидкостью. Параллельно с "Месяцем любви" в кино шел фильм про зомби. В другой компании выбор был бы очевиден, но порой Чедвик играла в "правильную" романтику, сколько бы не отрицала свой к ней интерес и предрасположенность.

— Может я о тебе заботилась, — продолжает упираться Рикки, впрочем, тепло улыбаясь от воспоминаний приятного тепла вокруг ладони, зажатой в чужой. Зейн нравился ей, а фильм был скорее дополнением, на тот момент не таким уж значительным.

— Она просила отшить его помягче, — под чужой смех заявляет Чедвик, корча лицо. Хотя в её комнате все еще где-то валялась фигурка дельфина, которую она вытащила со дна, куда её зашвырнул Эллиот. — Хотел показать, что умеет круто серфить. Можно сказать, что мы расстались друзьями.

По крайней мере, мальчишка перестал за ней бегать с подарками, не хватался за руку и, самое приятное, не убегал из дома, заставляя везде себя искать. Тогда Рикки была уверена, что какую-то часть её, настоящей одиночки, вне их общения с подругами, никто не сможет изменить. Но этот никто прямо сейчас привставал со своего места напротив, пододвигаясь ближе и начиная реализовывать свой коварный замысел прежде, чем она успевает сбежать!

— Аааа, нет, Зейн! — Рикки пытается поймать его руки, а потом увернуться, но в конце концов лишь больше попадает в ловушку, смеясь и ругаясь одновременно. — Так нечестно! Прекрати!

Попытка отползти на безопасное расстояние не удается, отчего Рикки в какой-то момент оказывается лежащей на смятом пледе почти волосами в бутербродах, пытаясь свернуться в клубочек, чтобы спасти самые уязвимые места для щекотки места, в конце концов дергая Зейна на себя.

Подлокотники массивного гостевого кресла, отделанные под позолоту, неприятно холодят руки до самого локтя, стоит Риду немного отклониться назад: каким бы удобным ни был роскошный предмет мебели, недавний воспитанник не обладал ни габаритами, ни правом, ни даже настроением вальяжно занимать предоставленное ему пространство. Напротив, едва ли касается сваленных для комфорта спины подушек, подбирая полусогнутые ноги и упираясь в те локтями, перенося опору вперед. В таком положении расстояние от лица до высокого рабочего стола становится и того меньше, в отличие от возвышающейся на его противоположном конце женщины. Ничто в её позе не выдает дискомфорта от окружающего их холода - вряд ли усилия Греймарка были достаточными, чтобы нивелировать пребывание на балконе в разгар грозы. Сора не дрожит, не обхватывает себя руками за хрупкие плечи. Рид поспешно отводит взгляд от изящных ключиц, виднеющихся в разрезе тонкой блузы. Никаких следов кофе, несмотря на поздний час - лишь легкий запах сигарет, попавший внутрь помещения еще до его появления и едва заметный, давно смешавшийся с воздухом в кабинете.

Он провел многие годы рядом с ней. Вырос. Но не переставал восхищаться. Отчасти его отношение к ней сформировало его преданность делу и Дому. И наоборот, выстроенный порядок взращивал и укреплял уважение и рвение быть рядом с Управляющей. Он был обязан ей своей жизнью и  жизнью брата, но даже самый неоплатный долг не смог бы привить ему те чувства, что он испытывал, не будь мисс Хван такой.

Папка в руках неприятным грузом тянет те вниз. Он даже не пытается открывать её, сосредоточив все свое внимание на чужих словах. Даже если те перемешались с натянутым внутри неприятным ожиданием и непослушными мыслями, подмечающими красивый изгиб шеи, подставленной под обзор. Ночь и гроза за окном делала обстановку настолько же уединенной, насколько и давящей, разбавляя чужой рассказ вспышками света и раскатами грома. Впрочем, сейчас он не вспоминает тонущую лодку, полностью погруженный в историю места, далекую от тех сказок, что рассказывают на ночь детям перед сном.

У Дома очага не могло быть радужной истории. Это вложение синдиката, преследовавшую вполне конкретные цели - а не захваченная обанкротившаяся организация, отчаянно пытающая избежать навязанных им целей. Хотя Греймарк допускал, что когда-то здесь мог находиться обычный приют. Но в момент создания Дома очага тот навсегда перестал бы существовать. Их не забирали в приемные семьи - это всегда было плюсом для них с Сэмом и до определенного возраста Рид не задумывался над тем, как это было представлено с официальной точки зрения. Обучали специфическим и весьма узконаправленным вещам. Внушали преданность Семье. И если малыши еще могли не понимать, что их ждет по мере взросления и почему контакты с внешним миром весьма ограничены, то подобное поведение со стороны взрослых воспитанников могло иметь только один финал. Даже если всегда было проще не задумываться, какой именно. Рид не наивен. Но даже он не всегда готов взглянуть правде в глаза, какой бы закономерной она ни была.

Он проводит пальцами по листам внутри, даже не пытаясь те пересчитать, лишь убеждаясь в толщине папки. Не один шанс и даже не два. Но решение от этого легче не становится, сменяясь собственными воспоминаниями. Годами уроков, тренировок, совместных заданий. Греймарк испытывал к ровесникам чуть меньше привязанности, чем к тем, кто был младше него, но все равно воспринимал каждого, как часть Дома. И осознание предстоящего от отсутствия близости ничуть не меньше холодило кровь.

Он старался. Он очень старался каждый день своего пребывания в Доме, чтобы не подставить их с братом под удар. Телекинез Сэма обеспечил им авансом выданное разрешение остаться, но Рид не обманывался, всегда допуская мысль, что сделанное одолжение, не окупившись, может смениться простым решением сократить количество воспитанников на одного. Или двух. В голове роются, продирая себе вход против всех но, мысли: а сколько раз Сора сидела с его папкой в руках? В скольких тестах он напортачил? Далеко не сразу страх оставить Сэма одного пересилили вечера в детских, победы на тренировках или вид повзрослевшего брата. Похвала наставников или хотя бы констатация успехов и мимолетное одобрение со стороны всегда сдержанной на эмоции мисс Хван - по вполне различимое по разрешениям присутствовать в клубе или бывать в кабинете, общаясь без посредников. Быть рядом. Он не может понять, задевают его её слова, в которых она будто бы высказывает свои мысли за него, лишая выбора когда и как это сделать. Или приободряют, потому что вслед за словами "ты не наставник" не следует "и никогда им не будешь". Греймарк потерян и дезориентирован, раздираем разными чувствами, среди которых не может нащупать основные, в то время как Сора не оставляет ему времени, кидая в омут с головой. Это проверка? Предупреждение? Урок?

- То есть решение уже принято? - он приподнимает папку, красноречиво обозначая, о каком именно идет речь. Если она заставит - он ответит и на все остальное, но в сложившейся ситуации предпочитает сосредоточиться на чем-то одном. Даже если немного закрывается, предпочитая не смотреть в чужие глаза. - Я мог бы попробовать поговорить с ним. Объяснить серьезность ситуации. Может быть, за счет возраста... - в какой-то момент он замолкает, понимая, что невольно ставит под вопрос качество проведенной оценки и принятое на её основании решение. Вдыхает воздух, осознавая, куда ведет эта дорога, прежде чем перевести взгляд на Сору. Он никогда не перечил ей. Не собирался и сейчас, привык принимать чужие суждения за истину, но ровно в той мере, пока понимал их. Она тоже могла оставить это своим решением и  своим приказом, но предпочла не только показать ему папку, но и упомянуть его стремления, порядком выбив обычно сдержанного Греймарка из колеи. - Может, у Вас есть поручение для меня, как было в клубе?

На грани, но все же Рид предпочитает рискнуть, до последнего надеясь избежать простого согласия. Даже если это будет стоить ему желанной должности.

- Вы правы, мисс Хван, Дом очага значит для меня больше, чем просто место, где мне разрешили остаться на время, - зачем обманываться? Он давно уже не ребенок, а потому кладет папку на край стола, поднимаясь на ноги. - Я восхищен тем, что Вы смогли сделать из него с учетом того, как это учреждение создавалось и для чего. Как и прекрасно понимаю, что не все готовы смириться с тем, какие обязательства накладывает пребывание в нем, - руки сжимаются в кулаки от неприятного осознания, что у него в голове есть четкая параллель. Влиять на Сэма, будучи его братом - одно. Смог бы Рид делать то же самое, будучи наставником или Управляющим? Чуть сдвигает брови, поправляя документы относительно кромки стола, как подбирает нужные слова. - Как и то, что есть последствия. И какие это последствия - тоже.

Непонятно, дает ему собственный опыт быть более объективным или наоборот, сбивает с пути. Для большинства людей ведущийся разговор - за пределами нормы, жестокий и бесчеловечный. Впрочем, большинство людей никогда не сталкивались с тем, с чем сталкиваются они. Как никогда не стояли перед выбором, в котором ни один из вариантов не был безопасным.

- Это не обесценивает ценность Дома как организации в моих глазах. Мне только хочется быть уверенным, что мы больше ничего не можем сделать.

Предложений у нее нет. Разве что сменить место жительства, потому как если остатки её подвырубленного алкоголем чутья не врут, товарищ не похож на большинство её однокурсников, а потому в таком городе, как Броунвен, рисковал однажды приглянуться не той барышне. Впрочем, наверное у него были свои причины жить здесь. Лори не имела привычки учить жизни других, отчаянно отбиваясь от родительских наставлений, а потому оставила свое мнение при себе.

– Скиньте потом ссылочку, Джеймс, – кивая на валяющийся перед носом телефон, Майерс пока еще в состоянии отличить шутку, даже если пару секунд сосредоточенно буравит темный экран взглядом. Если разблокировать тот, перед глазами опять появятся счастливые лица друзей. Поэтому девушка предпочитает заблокировать себя, глотая алкоголь, стоит услышать чужие соболезнования. Хлипко улыбается, прекрасно понимая, что наверняка усложнила новому знакомому задачу по составлению ей компании.

– Спасибо. Будь проще, если бы речь шла о каком-нибудь парне, да? Брошенной учебе, разбитой машине, – миролюбиво, больше для самой себя говорит Лори, невидящим взглядом буравя зеркальную витрину напротив. – Хоть все сразу.

Она оказалась совершенно не готова, лелея надежды о еще сотне, а то и больше лет в запасе. Уверяла себя, что обошла чужие предостережения, ведь друзья были не людьми – магами. Планировала изнывать от количества дней рождений множащихся родственников, больше боясь почувствовать себя чужой в бурном течение чужой жизни. А оказалось, что начнет с конца.

Она удивленно взирает на Джеймса сквозь чуть затуманенный слезами взгляд. Майерс вполне допускала мысль, что тот может предложить ей молчание и, возможно, плечо, но ровно до того момента, как не опустеет его бокал. Возможно, он купил ей бутылку. Хотя нет, учитывая уровень услуг, закажет такси. Предложение выговориться застает её врасплох, как и уточняющий вопрос.

– Ей шестнадцать, – со слабой улыбкой поясняет Лори, вытирая глаза внешней стороной ладони, прежде чем скосить на Джеймса взгляд, – Я неплохо сохранилась, – тихий смешок тонет в поспешном втягивании воздуха носом, который выходит чуть громче положенного приличиями, но ей все равно. – Не то чтобы это снимает вопрос опеки, но я ей не кровный родственник. Да и друзья навряд ли составляли завещание. У них еще должно было быть много...

Она запинается, устраивая себе дыхательную гимнастику. Сколько же нужно выпить, чтобы поток слез иссяк.

– Мы ведь всегда надеемся прожить весь отведенный срок. И всегда считаем его максимально возможным. Не могу понять, глупо это или нет.

У Лори не было возможности оценить так ли хорош Фостер в качестве охотника – зато лжец из него вышел отменный. Ни капли раскаяния, лишь непомерная гордость достигнутыми результатами заставляли руки изрядно чесаться из-за нереализованного желания запустить в того чем-нибудь тяжелым, лишь бы стереть с лица мерзкую ухмылочку.

– Если это попытка сделать мне непристойное предложение, то ты изрядно продешевил, – подобные темы лучше было не затрагивать, чтобы не спровоцировать чего-нибудь лишнего, но Гарри слишком сильно действовал ей на нервы своими слащавыми покровительскими обещаниями, чтобы слова слетали с губ напрямую, не особо-то обрабатываемые мозгом. Торговаться с ним был себе дороже – извернет все в свою пользу, оставив за стеной беситься от собственного бессилия.

Тодду не обязательно быть в курсе всех моих визитов к тебе, не думаешь?

Кажется, она слегка перегнула палку. Плохо-плохо-плохо. Нужно было сворачивать с опасной тропинки, но проснувшийся из-за поступившего внутрь кофе организм уже прошелся по нервной системе, поэтому тормоза у Майерс работали из ряда вон плохо:

– Тебе же явно приходится отваливать кучу денег за пересечение КПП. Тодд расщедрился на безлимитную корпоративную кредитку? А как передумает.

Пояснять, за какие конкретно услуги Майерс не стала, предпочитая оставить это на откуп фантазии. Каждому в меру своей собственной испорченности.

Собственное состояние она предпочитает не комментировать, пожалуй, впервые оставляя его слова без внимания. Вчера вечером она действительно сдалась, предпочтя забытье усиленному составлению планов по спасению. Ему-то что? В конечном итоге её задача сводилась к выживанию, которое пока не так уж прямо пропорционально было связано с поиском иммунов. Сейчас эта задача, потом другая. В конце концов, она могла просто подождать, но был риск, что либо у охотников закончится терпение, либо она станет частью наследства, передаваемого из поколения в поколение, что не сулило ни единой радужной перспективы. Особенно в городе, охваченном вирусом.

Вторжение в личное пространство Майерс воспринимает настороженно, всеми силами упираясь в сваленные на кресле вещи в попытке нащупать спинку, а лучше пройти сквозь нее. А стоит Фостеру потянуть свои лапы к её талии, как руки моментально упираются в его грудь, даже если ему все равно с легкостью удается поставить её, покачивающуюся и почти отбивающуюся, на ноги.

– Отвали! Программ по преображению насмотрелся?! – стараясь сохранять хоть какое-то подобие дистанции, изрядно паникует Лори, отклоняясь от охотника на максимально возможное расстояние и жалея, что не успела еще будучи в кресле упереться ногой в причинное место для нормального противодействия. Высвобождается из чужих рук, моментально огибая заваленный стол и обиженно сопя. После чего спешит в ванну, не только громко хлопая дверью, но и тщательно закрывая все замки, даже если понимает, что никакой гарантии безопасности те, на самом деле, не дают.

– Сущий дьявол! Хренов стилист! Гувернантка по вызову! – приглушенно ругается она, но в ванной толком не развернешься, да и меньше всего ей хочется оказаться с Гарри здесь. В конечном итоге она опирается руками на края раковины, устало буравя взглядом собственное отражение. Победно она и правда не выглядела. Да и в принципе такую проще было добить. Лори косится на дверь, прикидывая, чем бы подпереть ту для надежности, но в конце концов просто разделяет процедуры на несколько этапов, максимально быстро и нервно ополаскиваясь в душе, прежде чем закутаться обратно в пижаму. Моет голову, чистит зубы, умывает лицо. Человеческий вид ей данные процедуры вполне вернули, чего не скажешь о триумфальных. К тому же, избавиться от Фостера можно было не обязательно выгоняя его из дома. Так что Майерс, оглядев все присутствующий в наличии арсенал (маленькая квартира + лень = сваленные в одном месте вещи, косметика и фен) принимается за переход на новый уровень.

[float=right][/float] Высушивает волосы, укладывая те и убирая наверх. Красится – куда более ярко, чем предпочитает это делать обычно, но ей, в конце концов, не всегда приходится работать в кофейнях. Да и тренды на естественность не соревновались с выразительностью, а за свои годы если она чему и научилась, то выделяться из толпы назло родственникам, а не сливаться с ней. Тут же оказывается и новое платье, которое Майерс собиралась избавить от бирки, но не нашла в свое время ножницы, а может переключилась на что-то другое. Влезая в оное и вполне довольная результатом, она выбирается наконец из ванной, прикидывая, что потраченного на "оживание" времени должно было хватить для генеральной уборки.

– Ты все еще здесь? Пакеты закончились?

Джонатан Гилберт не смеялся во время облавы, сжимая свой компас подрагивающими руками. От осознания правды или под властью собственных демонов, которых пытался отогнать давно, еще впервые заявившись на порог недавно открытой аптечной лавки в поисках средства, которое позволило бы спать без сновидений. Джузеппе Сальваторе мог бы, да пригретая в огромном поместье сирота изрядно подпортила безупречную репутацию и без того постоянно разочаровавших детей, в конце концов последовавших вслед за Кэтрин на тот свет. Мистик Фоллс был погружен в хаос холодного, блеклого света кометы, прежде чем зарево горевшей церкви ярко озарило верхушки деревьев, за которыми они с Эмили и телами братьев скрывались в лесу.

Не имевшая привычку идти против ведьм, но привыкшая к тому, что те находятся в услужении вампиров, а не строят им козни, Аннабель едва ли сдерживается, чтобы не позволить черным прожилкам исказить свое лицо, поставив на скорость и силу, дарованную немалым количеством прожитых лет, когда слышит за спиной насмешливый голос, дружелюбно обращающийся к ведьме. Резкий поворот головы да шаг вперед — ни к кому не стоило поворачиваться спиной, даже если незнакомец был весьма красив, а главное меньше всего походил на уже отсмеявшуюся старушенцию. Вампир? Большинство встречавшихся ей были обращены матерью или Кэтрин, а потому, пусть не всегда охотно, но признавали авторитет тех. Аннабель пользовалась материнским, передавая отдельные сообщения или просто не связываясь. За последние сорок лет те немногие вампиры, что встречались ей, как правило редко могли похвастаться количеством прожитых столетий, а потому Анна примеряет на себя вид, с которым дела вела Перл, одергивая юбку длинного платья и выпрямляя спину с видом полного контроля над ситуацией.

— Похоже, Вы находите весьма забавным подобные... приветствия, — бросая недовольный взгляд в сторону висящего на прежнем месте кулона, бросает Аннабель, потирая давно зажившую, но как будто еще не переставшую жечь ладонь. Будь проклята эта вербена! Она обжигала их, выдавая и ослабляя. К тому же, защищала от внушения, что вряд ли было на руку обитателям города. По крайней мере, той его части, которая была в курсе про солнечные кольца, позволявшие передвигаться днем. Девушка с легким прищуром смотрит в ответ, поспешно опуская руку с кольцом вниз и пряча то в складках платья, недоверчиво оглядываясь по сторонам.

— Проездом. Я пока не определилась, хочу ли задержаться, — предпочитая никак не комментировать некоторые заявления, Анна решает отложить поиски подходящей ведьмы до лучших времен. Ни к чему афишировать свой к ним интерес, да и в компании вампира те навряд ли захотят с ней разговаривать. Даже если, кажется, состояли с подошедшим вполне в неплохих отношениях.

До Кэтрин ей было далеко: та крутила мужчинами, как ей вздумается, с легкостью удерживая внимание нескольких одновременно. Потребовалось немало времени, чтобы признать, что подобный подход имел свои плюсы — так уходило порядком меньше времени на достижение договоренностей, да и предлагать взамен зачастую можно было то, что находилось всегда под рукой — собственное внимание и расположение. И еще кое-что, но в данный момент можно было ограничиться и простым общением. Осталось только скрыть собственное недовольство инцидентом, особенно раз незнакомец скорее встал на сторону ведьмы, чем поспешил на помощь конкретно ей.

— Может, еще что-то посоветуете? Как коллега, — улыбка напускная, но с порядком сократившимся расстоянием флиртовать куда удобнее. Раз не все в городе могут перемещаться днем, то перед ней может оказаться не последний вампир в Новом Орлеане. Было бы неплохо заручиться его поддержкой на свое здесь пребывание и, может, информацию в отношении тех, с кем можно было бы решить дела личного характера. — Я много слышала о Новом Орлеане, но боюсь не отличить домыслов от правды без... помощи.

Или экспериментов опытным путем, если сильно приспичит. Но это всегда можно было оставить в качестве запасного плана.

Хотел бы Минхо просто ответить «да». В каком-то смысле это даже было бы правдой, ведь попытка самоубийства была продиктована отнюдь не скукой — отчаянием. Разъедающим некогда крепкое сознание, липкое, вязкое, мешающее не то что бегать — дышать. Он видел это не раз и не два за три года в Глэйде, но тот раз был одним из самых болезненных, несмотря на то, что они лиана на стене не дала Ньюту разбиться, пусть и травмировала достаточно, чтобы тот навсегда лишился возможности вернуться в Лабиринт.

Он не отвечает. Ни тогда, ни стоит салаге в очередной раз поставить под сомнение их готовность ждать до последнего, слушая гневные выкрики ужаленных, сменяющиеся скулежем и мольбой. Разодранное постоянными криками и гоняемым при беге горло саднит, добавляя к и без того отсутствующему желанию что-то объяснять дополнительный повод ничего не говорить. Алби не отправят в лабиринт так долго, как смогут. Если у новичка есть желание попытаться его спасти — пусть попробует. Ничего не отрезвляет так, как собственная беспомощность. Что-то подсказывает, что палку в руки Томас так и не возьмет. Спасти кого-то, набросься Алби на кого-то — еще может быть. Но на деле новичок так и будет стоять, глядя в быстро задвигающийся проход, после чего сверхответственный Ньют в очередной раз будет класть руку ему на плечо. Минхо же будет крушить модель Лабиринта, но сделает это без свидетелей.

Минхо хмуро смотрит на надпись. Они натыкались на подобные, когда предпринимали попытки забраться вверх по стенам лабиринта. Тогда они ободрали немало лиан, но это было одной из немногих тем, которая внутри Глэйда не афишировалась.

— Нет, мы решили, что нам стерли память и засунули в лабиринт с жуткими тварями по ошибке, — устало комментирует куратор бегунов, прежде чем устало потереть глаза. Им предстояло еще взвалить на себя тело Алби и тащить его обратно к выходу, надеясь, что тот не наброситься на них в процессе. Впрочем, кажется, такие мелочи волновали только его уставшую спину и ноги, в то время как новичок по-прежнему чувствовал себя на экскурсии. Не самое плохое отношение после ночи в лабиринте, но Минхо нужно было поспать, прежде чем он готов был всерьез рассмотреть эту мысль. И ему, в отличие от Томаса, не грозило делать это в яме.

— Тогда можно было не делать выход, — наклоняясь в поисках узлов, которые удерживали Алби в подвешенном состоянии, отвечает подросток, как следует хватаясь за лиану. Выхода и правда не было. По крайней мере, днем. Но он не видел смысла в лабиринте, наводненном гриверами, если им было нечего охранять. Гораздо проще было отдать всю территорию под застройку Глэйда. — Но у тебя будет время над этим подумать. А пока хватайся.

Алби не пришел в сознание, а остаток пути они провели в кряхтении, упрямо таща на себе друга. Лабиринт закончил перестройку, приобретя знакомые черты, а потому лишних поворотов они не делали, совсем немного опоздав к открытию дверей, но быстро появляясь в поле зрения разразившихся криками глэйдеров.

LEAH CLEARWATER
▲▲▲  Леа Клируотер  ▲▲▲

IT'S ABOUT ME & MY LIFE
▲▲▲  it's not like you didn't know that  ▲▲▲

Ли предстает перед всеми озлобленной на мир волчицей, которая не упускает испортить жизнь и другим. Особенно от этого страдают другие оборотни, связанные с ней волчьей телепатией. Девушка редко упускает возможность "протраснлировать" парням свои эмоции, в которых достаточно боли и страданий. Из-за импритинга Сэма Ли долго пытается научится жить с этим, стараясь забыть общее прошлое. Все усложняется, когда в Клируотер пробуждается ген оборотня. Узнав многое об этой новой жизни, она начинает искренне ненавидеть её. Связь с Сэмом действовала в обоих направлениях. Теперь все воспоминания, все мысли были общими. Её боль, его сожаление. Это как бесполезная попытка убежать от прошлого: при каждой встрече с альфой оно настигало девушку вновь. Вспыльчивость характера отразилась на любви надоедать окружающим, как средство отстранения от них, и постоянные состязания, которые тоже можно легко объяснить. Будучи практически единственной девушкой в стае она просто нуждалась в том, чтобы доказать окружающим свою независимость. Но этот постоянный бой только усиливал ненависть к своему внутреннему существу. Единственное, что нравилось Ли в приобретенной жизни - скорость. То единственное, что давало ей свободу.
Вампиров она презирает, во многом считая виновниками своего преображения. Не понимает и не хочет понимать союза с Калленами, приравнивая их ко всем другим. Брата любит и бережет, хотя между ними и нет проявлений нежных чувств. Предана стае.

— дочь Гарри и Сью Клируотер, старшая сестра Сета.
— состояла в любовных отношениях с Сэмом Адли в период его превращения в оборотня.
— была брошена Сэмом из-за запечатления на кузине Ли - Эмили.
— Ли так и не смогла до конца простить его, учиться жить дальше.
— пару лет назад узнала о том, что является оборотнем, перевоплотившись в огромного волка посреди гостиной. не любит свою новую сущность, мечтая жить нормальной жизнью.
— хочется влюбиться, чтобы забыть Сэма и перестать страдать. пример Беллы дает девушке на надежду на то, что и она сможет найти свой объект запечатления.
— перешла в стаю Джейкоба, чтобы оградиться от телепатии с бывшим возлюбленным и чтобы присматривать за младшим братом.

Пост #1

Пост #2

— Оба, — гордо кивает девушка. По всей видимости, в их паре великая ответственность и надежды на сознательность возлагались именно на нее, как на русалку. Которая оставит опыт всех прошлых полнолуний дома, а на пороге дома Беннетов торжественно обнулиться до состояния "как романтично вместе смотреть на луну. и сжигать Мако". И ведь это даже не было её идеей! А сколько десятков долларов было потрачено на дорогущие шторы — и все это вместо стареньких занавесок в её собственной комнате, просветы между которыми были скреплены бельевыми прищепками. Порой ей казалось, что её друзья делали ставку не на того человека. — Стоит признать, у Льюиса богатый опыт по части наших полнолуний. Но иногда он перебарщивает с попытками сделать следующее спокойнее предыдущих.

Хоть материалы для исследований просить перестал. Хотя, возможно, просто отдувается одна Клео.

Рикки пытается не улыбаться, слушая краткую сводку проделанной работы. Ни одного замороченного ботаника на квадратный метр, действительно. Скрупулёзность подготовительных работ могла похвастаться разве что с прошлогодними поисками Зейна морского чудовища. Хотя она бы не рискнула и дальше использовать подобную характеристику по отношению к Эмме.

— Думаю, что мы хорошо вписываемся в русалочью банду, — закидывая рюкзак обратно на плечо, довольно хмыкает Чедвик, вполне привыкшая к тому, чтобы просидеть вечер за диваном в гостиной, прячась при любом движении штор. У Зейна же и блекаут-шторы, и комнаты без окон, и попкорн, и фильмы, и готовая спальня. При упоминании последней щеки вспыхивают огнем, а закушенная изнутри щека, к сожалению, не становится поводом никак не комментировать последнюю фразу. Тем более, что изрядно напрягшийся хозяин той самой спальни, кажется, ждал ответа на свое... предложение? — Кто ж спит после марафона фильмов ужасов. Будем по очереди караулить монстра под кроватью.

Рикки наверняка с головой выдавал взгляд, который она поспешно отводит, не замыкаясь в себе только по той причине, что сбежать не получится при всем желании. Она просто не успеет добраться домой до восхода луны, а значит ночевать ей здесь с фильмами ужасов или нет. И она даже не то чтобы категорично против этого самого не спать... но предпочитает не подводить ни к каким обещаниям, сохраняя маску полного контроля над ситуацией, а потому покрепче сжимает лямку рюкзака вместо спасательного троса, бодро осматривая коридор.

— С чего начнем?