[float=left][/float] Давность - понятие относительное, но та заразительная уверенность, с которой это было сказано, мгновенно вызывает на лице Рида улыбку, которую тот пусть и пытается сгладить, невольно пляшет чертями в глазах, да растягивает уголки плотно согнутых губ. Он уверен, что выиграет, реши они соревноваться, но предпочитает уступить. Проигрышем это не ощущается, вызывая скорее умиление и толику уважения не только к чужому труду, но и способности так элегантно обратить тот в свою пользу.

- Да еще и под руководством Найджела. Его впечатлить не так-то просто. Не в том смысле, - поспешно добавляет Греймарк, даже если улыбка становится откровенно хулиганской. - И все же я могу с уверенность сказать, что он недоволен, что я вмешался. Так что скорее всего, тебе даже не сильно прилетит за сегодняшний вечер. Не могу сказать того же про себя.

Достаточно было вспомнить недовольно сложенные руки на груди Управляющего, чтобы понимать, что его отчет будет дополнен взглядом "со стороны". Впрочем, на его памяти Найджел был всецело поглощен выполнением своей работы и контролем подопечных, чтобы лезть в то, что его не касалось. К тому же, приказ мисс Хван, скорее всего отданный ему за счет близкого возраста и очарования, которое начальство по отношению к Элле проявить не могло, во многом развязывал Риду руки. И он соврет, если скажет, что совсем уж не злоупотреблял положением, в котором оказался. Потому что большую часть времени он все еще оставался воспитанником, а не полноправным членом Организации, даже если его прошлое расположило его ближе к капо, чем тех, кто попадал в ряды Семьи во взрослом возрасте и не через пребывание в Доме очага.

Он повторно умиляется состроенной рожице, притворно хватаясь за грудь - свою, к слову - где-то в районе сердца. На притворный испуг его уже не хватает, так что он так и остается стоять, в конце концов растирая попавшую под пальцы ключицу.

- Так это мне стоит опасаться? Мысли читает, знает тысячу и один способ применения стула не по назначению, да к тому же еще сова и барахольщик, - входя во вкус, все больше распинается Рид, бесстыдно пользуясь полученной полузаконным путем информацией, откровенно ухмыляясь. Даже без учета профессиональной подготовки, его высотой не напугать, но Греймарк как будто все равно чувствует себя отстающим, откровенно наслаждаясь каждой брошенной фразой и этим шутливым противостоянием. Впрочем, стоит на пути повстречаться лестнице, как он явно реабилитируется, всеми силами оправдывая полученное некогда воспитание, а потому терпеливо наблюдая, а в конце концов просто опуская ту за последнюю ступеньку, хотя уже присмотрел пару кирпичей, которые едва удержался, чтобы не принести. Хотя всегда был шанс, что что-то подобное промелькнуло в его мыслях, а значит могло попасть напрямую к адресату.

А ты упрямая.

Следующее сообщение он отправляет уже прицельно, дожидаясь, пока девушка преодолеет часть подъема, дабы не толкаться на лесенке. Да и вид снизу был куда лучше, что тоже отправляется наверх сообщением, прежде чем Рид лениво цепляется за холодную железку, чтобы не возиться с воздушными подпорками.

Спрыгивая на крышу, Рид восторженно вдыхает разлитую в воздухе прохладу. Божественно. По сравнению с душной подсобкой - небо и земля. Порыскав взглядом по небольшому пространству перед собой, он следует за девушкой, конечно же, завороженно наблюдающей за огнями ночного города. Риду они тоже нравятся, но свои эмоции куда тише чужого восторга, заметного невооруженным взглядом, но абсолютно ненавязчивого. Самостоятельного, когда собственной радости и чувств достаточно для небольшого мига счастья, который даже необязательно с кем-то делить. Хоть вредность и берет верх за считанные секунды: Рид сначала внимательно наблюдает за небольшой трансформацией воды, прежде чем получает за все свое баловство... снежком. В сентябре. Он все равно пытается увернуться, но снаряд достигает цели, а подставивший плечо Рид с веселым возмущением отряхивается от искристых снежинок, удивленно растирая те в руках.

- Вооружена и опасна, значит, - хмыкает он и не думая злиться. Такие способности - это потрясающе. Их точно не подделаешь под телекинез, как пытался он, не говоря уже об уровне владения. На несколько минут Рид разрешает себе не анализировать значение данного открытия и его роли в полученном задании. Инстинкты молчат. Начавшийся вечер хочется украсть из собственного вороха дел хотя бы ненадолго, просто побыв здесь и сейчас. Действительно далеко от проблем, которые остались где-то внизу. - Не думала податься в бармены?

Не то чтобы в клубе была масса открытых вакансий. Не то место, не те цели, да и штат менялся не слишком уж часто, чтобы кто-то посторонний мог затеваться в рядах сотрудников. Он благодарно кивает за напиток, пусть и какое-то время задумчиво вертит тот в руках. Рюкзак выглядит потрепанным, как и часть вещей. Да и после всего произошедшего Рид не ждал угощения, но было что-то в бесхитростной манере общения, что заставляло его чувствовать себя двуличным подлецом. Упоминание балкона, например, который совершенно точно являлся частью клуба, но про который он прямо сейчас совершенно не хотел говорить. Банка в руках дает ему небольшую фору, позволяя не отвечать, сначала пригубив напиток, а чуть позже поставить тот на невидимую подпорку прямо перед девушкой.

- Тебе никогда не говорили не смотреть вниз? Тем более, что наверху тоже хватает интересного, - показательно проведя под и над висящим в воздухе напитком, беззаботно ухмыльнулся Рид. Пусть некоторые вещи остаются внизу. Тем более, что он все равно не сможет ответить честно, что бы Элла ни спросила. - Немного магии на вершине мира. Раз уж получилось до нее дотянуться.

Не сдержавшись, Рид немного растрепал чужие волосы, даже если прозорливой девчонке наверняка хватило и прошлой демонстрации его способностью управлять воздухом. Но слишком уж те ему нравились, чтобы позволить портить прическу только ветру.

- Не то чтобы это объясняло, почему мы вдруг слышим мысли друг друга.

Плохо, как и хорошо — понятие относительное. Состояние Эша едва ли тянуло на «удовлетворительно», учитывая отсутствие регенерации и состояние, в котором натренированный охотник пребывал большую часть времени. Кейт была уверена, что тот выглядел паршиво даже по его собственным меркам, раз по-прежнему валялся в больничной кровати в ожидании, когда она приедет, а не вскочил с той самостоятельно сразу, как пришел в сознание. Но обрывков чужих воспоминаний и слов хватило, чтобы понимать — могло быть куда хуже. Она никогда не присутствовала на вылазках, всегда наблюдая отстраненное до и после, поэтому видеть процесс получения травм и увечий оказалось новым опытом, который ей, откровенно говоря, не сильно хотелось повторять. И все же, это могло помочь ей понять, не упустили ли что-то из виду врачи.

— Ремонту пока подлежишь, — не сильно горя желанием потворствовать несерьезному отношению Бронте, Кейт не может сопротивляться чужой улыбке. Как не может оставить его здесь одного, поэтому неодобрительно окидывая взглядом, не приступает к извлечению игл и откреплению датчиков только по той причине, что предварительно ей будет нужно оповестить о выписке лечащего врача или хотя бы дежурную медсестру. Интересно, общаться с заведующим придется или Барри заранее уведомил о возможном произволе со стороны посетительницы? — Странно, что ты согласен отдать свое лечение в мои руки. Это врачи обойдутся рекомендациями и подпиской о согласии на выписку. А я от тебя не отстану.

Знакомство кажется странным предлогом для желания кровожадной твари с ней пообщаться. А потому страха Кейт не чувствует, списывая все на последствия травмирующего опыта и все тех же старых добрых снизившихся когнитивных функций. Мысленно добавляет к списку дел узнать, какие препараты вводили Бронте, чтобы не превысить дозировки и не намешать лишнего.

— Шш! — шикает Кейт, не сильно горя желанием обсуждать подробности своего соседства посреди больницы. Как и использовать помощь той штуки, которая без спроса залезла внутрь, пробравшись под кожу и до сих пор вызывая у Фокс кошмары и навязчивое желание разодрать ту ногтями, лишь бы вытащить из себя то, чего там быть не должно. Сложно сказать, как именно проходил их симбиоз, кто именно заморозил тогда насмерть оборотня — тень или сама Кейт, которой просто дали доступ к чужим способностям. Фокс отказывалась от мысли пойти на контакт с чем-то в своей голове, а потому не задала вопросов ни перед зеркалом, ни без него, предпочитая делать вид, что по-прежнему является единоличной хозяйкой собственной жизни и всех достигнутых результатов. Косится в сторону отчаянно пиликающих мониторов, негромко замечая: — У тебя пульс подскочил.

Её сердце тоже колотится в груди и, пытаясь успокоиться, Фокс нервно проводил ледяными руками по лицу. Вдох-выдох. Это все еще она. И никто больше.

— Вряд ли это заслуга тех бессонных ночей, что я провела, пытаясь научиться лечить других или сделать мир лучше, — понуро соглашается Фокс, после чего отводит руки, украдкой проверяя те на наличие опасных искр льда или другой подозрительной активности. Перспектива считывать воспоминания, конечно, могла бы помочь докопаться до чужих секретов, но по большей части приводила девушку в ужас. Ей всегда хватало своих собственных сил, чтобы справляться с поставленными задачами. Она и глазами видела достаточно количество чужих мучений, чтобы прибавлять к ним еще и паранормальную расширенную версию их чувств и боли.

Протянутая ладонь — как приговор. Даже если на самом деле Эш доверяет ей не только свою жизнь, но даже воспоминания. Свои она до сих пор прячет под семью замками, испытывая что-то отдаленно похожее на угрызение совести. Он столько сделал для нее, а Кейт до сих пор пыталась держаться особняком.

— В прошлый раз это никак не отразилось на моем физическом здоровье, — глубоко вдыхая и вытирая ледяные руки об одежду в попытке хоть немного согреть и успокоиться, Фокс мысленно готовиться к картинкам в голове. И, если её предположение окажется верным, боли. Потому что, походу, у нее в голове был кинотеатр 100D. Полное погружение в реальность. В то же время, это либо мнительность, либо защитный механизм... либо был небольшой шанс, что таким образом у нее получится повлиять и на организм Бронте. — Если что-то почувствуешь — скажи.

На всякий случай она возвращает громкость на приборах, прежде чем аккуратно обхватить чужую ладонь своими. Но... ничего не происходит. Никаких картинок, сколько ни сжимай ладонь. Чертыхаясь, она стаскивает с пальцев серебряные кольца, если те вдруг мешают, хотя в первый раз, очевидно, не были проблемой. Проводит по ладони, переплетает пальцы, хватаясь сильнее. Но картинки так и не приходят, как будто что-то шумит в голове. Прежде чем рука начинает покалывать, а после по запястью проходится резкая боль, куда сильнее, чем до этого, вынуждая Фокс вцепиться в чужую руку и край кровати, учащенно дыша. Потому что та не останавливается на запястье, следуя дальше, вглубь, и утягивая в омут с головой.

Лори.

Собственное имя доносится как сквозь слой воды, заставляя переключиться с долбящего в ушах сердцебиения на внешний раздражитель. Фостер ничего не сказал про её руку, невольно наводя на мысли о том, что утешительных прогнозов у него нет. Не то чтобы его молчание в данной ситуации было лучше правды, но, по крайней мере, он все еще пытается уговорить её на успокоительное и пересечение КПП, а не бежит за пистолетом. Тот не при нем, как ни странно – это видно, пока он копается в шкафу: привычка отслеживать наличия оружия появилась в их отношениях не сразу, впрочем, как и честность. Так может, в этом все дело? В расстоянии до машины, которое нужно преодолеть прежде, чем она взбесится?

Доверять Гарри – как ступать по проломленному льду, точь-в-точь повторяя свои старые следы. Пока они были на мелководье, отчего ледяная вода едва доходила до колен. Еще не поздно повернуть. Проблема заключалась лишь в том, что единственное спасение было на другом берегу. Мимо той дыры, где однажды вода уже захлестнула с головой. Майерс почти чувствует, как немеют конечности, начиная слишком уж сильно погружать в собственные метафоры, прежде чем, тяжело дыша, окинуть взглядом комнату, в которой по-прежнему находилась.

Плохо дело.

Меньше всего ей хочется давать натягивать на себя предмет, который вполне можно использовать вместо удавки. Если бы не слабость, рефлексы взяли бы вверх, но Лори едва умудряется сохранить равновесие, когда уже «выныривает» с другой стороны. Правда, со светящимися глазами, прежде чем попавшие в рот волосы приводят её в чувства, заставляя от тебя энергично отплевываться.

– Мантии-невидимки не завалялось? – пытаясь отвлечь себя от предстоящих ощущений, втягивает воздух через нос Лори, пока что жертвуя здоровой рукой. Даже от взаимодействия с той со стороны больной руки проходятся микро импульсы боли, предупреждающие о всем спектре будущих ощущений. Она до крови прикусывает губу, пока продевается раненая рука, рвано дыша еще какое-то время после того, как все закончилось. В голове флешбэками всплывают воспоминания, совершенно чуждые ситуации. Хорошо, что ей больно. Это хоть немного отрезвляет, позволяя удерживаться на грани сознания и относительной ясности рассудка.

Из чужих рук хочется вывернуться, но Гарри слишком сосредоточен, чтобы обращать внимание на её недовольное лицо. А Лори... Лори чувствует себя куклой, остывающим завтрашним трупом, который также прихорошат, прежде чем сунуть в кремационную печь. Хотя, к чему лишние хлопоты. Засунут прямо так, так что вполне возможно, что наводимый Гарри во имя успешного прохождения марафет станет похоронным.

– Смертельно красива? – сейчас не время и не место для её замечаний, но у Лори осталось слишком мало времени, чтобы останавливать себя. Кто знает, какие датчики есть на КПП? Может, ввели новый указ, а может их предупредили и её просто вывезут подальше от населенных районов, чтобы не поднимать шумиху о зараженном, а на деле проведут все, согласно процедуре? Расстрел на месте задержания.

Она отмахивается от очередного предложения успокоительного, стискивая зубы и заставляя себя передвигать ногами в сторону выхода:

– Ты не понимаешь, верно? – расписывать собственные никому не нужные чувства в очередной раз кажется падением ниже некуда, так что до пояснения Майерс не снисходит, предпочитая выезжать на упрямстве и жажде жизни. Рьяном, которое пока еще не сменилось желанием убивать. А самое страшное, что где-то в её голове, среди обрывков мыслей и воспоминаний, Лори будто бы хочет оставить себе лазейку. Той себе, в которой от Лори Майерс не останется ничего, что мог бы уничтожить хоси но тама. И пусть, может только пусть, та Лори отомстит? Сорвется. Доберется до того, кто причин такую боль. И уничтожит. Это «может» пугает её саму, но с каждой минутой будто бы все меньше. Быть может, это уже новая она прорывается наружу вместо с разгоняемым по крови вирусом. А может это лисья часть, движимая инстинктами. Кто бы это ни был, пока сама Майерс у руля и пока есть шанс на спасение, она загоняет эти мысли как можно дальше, нехотя бросая: – Возьми с собой. Если ближе к КПП станет хуже, введешь его в машине.

Спуск проходит в тишине. Майерс не оглядывается, не запоминает, ставя себе лишь целью добраться до машины, а затем до помощи. Она не уверена, в какой момент сорвется, а потому сосредотачивается лишь на кратковременных целях. Если она сможет сюда вернуться – хорошо. Если нет, то это не то место, о котором она будет вспоминать.

Дергает за ручку двери, кое-как забираясь внутрь, прежде чем устало откинуть голову на высокую спинку сидения, морщась от света фонаря возле дома. Он никогда ей не нравился, но сейчас будто излучает хоть какое-то тепло. Источник второго скоро оказывается рядом, а Лори загоняет внутрь рвущиеся из-под контроля инстинкты.

[float=right][/float]– Полагаю, наручники тоже вызовут на КПП вопросы? – по большому счету, вопросы риторический, даже если в свое время Лори много раз хотелось привлечь к себе внимание пограничных служб. Но каждый раз она просто опускала взгляд в пол, ожидая проверку документов. И каждый раз их пропускали мимо, даже если она выглядела бледнее на обратной дороге, когда у нее брали кровь, да и пребывание в Дрейвне вряд ли придавало ей здоровый оттенок лица. – Скажи, какого черта ты играешь по моим правилам? Мне, конечно, лестно. Но если нужно перебраться с меньшими потерями, а у тебя есть готовый способ, мое мнение обычно не учитывается. Это я к тому, что лучше коли нормально, чем ты будешь делать это на ходу в ожидании, когда я отрублюсь или наброшусь на тебя.

Вы с Барри. Напоминание о старой команде, которая едва ли не трещит по швам из-за возникших друг от друга тайн, делает почти ощутимым привкус досады на губах. Порой Кейтлин казалось, что нужно взять на себя ответственность и все рассказать Рейну. Предварительно взяв продолжительный отпуск на работе, оставить арендную плату за жилье и смести в сумку побольше собственных вещей, даже если в камере в лабораториях «Рейн Индастриз» ей вряд ли понадобится много комплектов. Или только пропуск, который у нее заберут, сказав больше никогда не возвращаться, дабы не скомпрометировать всю работу. Вот только, что если она уже это сделала? Если в вирусе есть изъян и не только в части гипотетически существующих иммунов, на поиски которых рано или поздно будут брошены все городские силы?

— Не то чтобы нам троим следовало больше видеться в ближайшее время, — обтекаемо резюмирует собственные опасения Фокс. Впрочем, Барри никогда не подходит на роль чьей-то лечащего врача, слишком занятый управлением компанией и доработками их творения, чтобы всерьез влезать в её зону ответственности. — Хотя какое-то время у него будет оправдание нашему отсутствию.

Вряд ли то, что она сделала с оборотнем в подвале бара, можно отнести к «неприятным ощущениям». Скорее уж летальным. В первые дни после случившегося Кейт боялась касаться даже вещей, не говоря уже о людях, в ужасе ожидая каждый раз увидеть дорожку ледяных узоров, которые не сможет остановить. Но время шло, бесконтрольных вспышек не случалось, хотя руки по-прежнему оставались ледяными, абсолютно игнорируя попытки согреть их в горячей воде или под пледом, будто затаив в себе тот лед, что мог в любой момент вырваться наружу. Пришло время выходить в магазин и на работу, где так или иначе ей приходилось контактировать с другими. Страх никуда не делся, но отошел на задний план, улегся где-то под крутящимися в голове мыслями редкими осознанием в которой раз не случившейся опасности.

Но сейчас все было иначе. Она использовала, хоть и не зная как, силу того существа. Кто знает, в какой момент то решит включить программу на максимум? Поэтому Фокс едва удерживает свои руки на месте, движимая не столько желанием и правда окунуться в чужие воспоминания, сколько попытаться помочь. Медицина не могла объяснить некоторые явления человеческого организма. Зачастую уменьшение болевых ощущений от новых раздражителей или поддержки других людей носило чисто психологический характер, но ни один врач не стал бы отрицать результат от подобной процедуры и её значимость. Кейт же могла попытаться повлиять не только морально, но и физически. Если, конечно, кража чужих воспоминаний не сопровождалась полным спектром ощущений исключительно с точки зрения защиты от подсматривания.

[float=left][/float]Так, если она чувствовала боль Эша, может, что-то в ней могло её приглушить? Может, эта гадость внутри нее умела лечить, а не только калечить? Так или иначе, Кейт цепляется за чужие воспоминания, хотя едва ли различает половину из быстро сменяющихся в голове вспышек. Слишком уж неумело, скорее чувствуя попытки Бронте показать ей, чем действительно разбираясь в происходящем. Удар в машину автоматически раскладывается в голове на составляющие полученных травм. И вот тут она будто хватается за что-то, действительно чувствуя покалывание в тех местах, что должны были пострадать. Тянется к ним, не разрывая контакт, но вместо того, чтобы боль стала тише, та становится только сильнее. Плотно сжатые зубы едва ли сдерживают судорожный вздох и очередной виток вращения планеты, потому что в ногах резко становится куда меньше опоры, заставляя прерваться, открыв глаза. И увидеть, как по венам Эша к ней тянется что-то черное, прежде чем втянуться под кожу.

— Ты это видел? — выпутывая одно из запястий, Кейт проводит кончиками пальцев по чужой коже, прежде чем поморщиться от наверняка фантомных, уже затихающих отголосков боли в собственной груди. Прощупывает те, чуть задирая край футболки, но натыкаясь лишь на чистую кожу. — Что ты чувствовал? Болит? — норовя проверить уже раны у Эша, где те не напрочь замотаны бинтами, лезет со своими ледяными пальцами и извечностью упертостью Фокс, когда в очередной раз покачнувшийся мир заставляет её остановиться, упираясь ладонями в постель. — Сотрясения не заразны, так что, видимо, это с непривычки.

когда ты молчишь, я вижу в глазах
вопрос и печаль несказанных фраз

Он прикрыл глаза на мгновение, поражаясь, что нет для этой личинки человека ничего святого — столько болтать в столь важном, священном для него, месте. Очень много болтовни, это начинало раздражать. Еще и запах воды словно стал чуть сильнее. Он скосил взгляд на руку девушки, заведенную за спину, и прищурился.

Шарлотта. Он посмаковал её имя на языке, оно имело яблочный привкус, кислый и одновременно медовый. Вкусно? Нужно время, чтобы понять.

— Отвечу, — медленно проговорил он, отступая в сторону, чтобы освободить путь своей новой знакомой.

— Просто коснись его, — продолжил, указав на светящийся осколок жестом почти театральным.

Он ведь играл с ней. А она, принимая правила этой игры, присоединилась к нему.

Она замолчала. Только дышала шумно от волнения. Каин не успел обрадоваться. Тишина была вязкой. Пульсировала, как замерший в глотке вдох. Не та тишина, что приходит с покоем, — нет, эта была глухой, плотной, почти удушающей. Как морская вода, попавшая в лёгкие. Она растягивалась между ними, пока пещера дышала сквозняками. Каин не любил такие моменты. Слишком замедленные, слишком насыщенные напряжением, которое нельзя прервать ударом или взмахом оружия. Он и не пытался. Сейчас просто смотрел на Шарлотту, осторожно приближавшуюся к артефакту. Осколок Нерея светился ровно — не ярко, не требовательно, но ощутимо. Как маяк.

Каин не двигался. Он не спешил. Ему спешить было некуда.

Из полутени он наблюдал за ней — за её телом, напрягшимся в момент, когда пальцы коснулись осколка. И в этом прикосновении не было ничего загадочного. Ни величия, ни раболепия. Просто рука. Просто касание. Просто выбор.

Пещера дрогнула.

Он ощутил это телом, будто чужая магия — не его, но его крови — потянулась, пронзила воздух и впилась в неё. В Шарлотту. Серебряные линии вспыхнули на её коже, живые, тонкие, пульсирующие в такт полнолунию, как живой ответ. Она… дышала магией. Не владела — несла в себе. Его магию. Его океан.

Каин сделал вдох. Медленно. Глубоко. Пламя внутри шипело, магия пульсировала под рёбрами, в запястьях, по шрамам. Он ощущал, как в груди поднимается что-то древнее, с тем же вкусом, что был во рту после кровавой схватки: желание. Нет, не то, что испытывают люди — не влечение, не привязанность. Жажда. Обладания. Проверки. Разрушения.

Но вместо того, чтобы пойти на поводу у инстинктов, он подошел ближе к Шарлотте. Шаг, еще шаг. Она не отступила. Глупо.

Резким, выверенным движением он выбил из её рук бутылку с водой — та с шумом отлетела в противоположный конец залы, а Шарлотта не успела даже вскрикнуть, когда он схватил её за запястье уже знакомым жестом — Каин бы даже сказал, что ей пора привыкнуть. Её кожа под пальцами была нежной и горячей, как будто она теперь несла в себе часть его магии. Каин прищурился, но не произнёс ни слова. Просто потащил её за собой.

Она брыкалась. Он молчал. Стальная хватка не оставляла выбора, и когда девушка попыталась рухнуть на землю, чтобы вырваться, тритон лишь дернул её на себя и легким движением закинул на плечо. Каин не любил тратить время на объяснения. Никогда не любил.

— Какая ты шумная, — недовольно поморщился он.

Путь до подводного грота был коротким, но каждый шаг походил на движение по лезвию ножа. С каждым мгновением магия в нём билась сильнее. Полнолуние било в затылок, в виски, пульсировало в горле. Кожа зудела. Хвост, которого не было, казался готовым вырваться наружу. Каин горел изнутри.

Перед расселиной, ведущей к воде, он остановился. Пальцы непроизвольно сжались на её бедрах сильнее, вызвав ещё больше недовольных воплей. Шарлотта выглянула из-за его плеча, перестав барабанить по спине — большие темные глаза полны вопросов. Страх? Гнев? Он не различал. Не хотел. Не умел.

— Если соврала мне — утонешь. Если нет... Посмотрим.

И сбросил ее вниз.

Она упала в воду с глухим всплеском. Ни крика. Ни мольбы. Всё случилось слишком быстро.

Каин нырнул следом.

Вода встретила его, как всегда — окутывая в свой солёный комфорт и плотный, обволакивающий полумрак. Он нырнул глубже, скользя вдоль изгиба скалы, огибая обломки, словно хищник, вернувшийся на охоту. Он не смотрел вперёд — он чувствовал. Вибрацию. Дрожание. Её присутствие. Лунный свет дрожал на поверхности, а в глубине — она. Шарлотта.

Она барахталась.

Он почти фыркнул — пузырь воздуха сорвался с губ. И уже готовился развернуться в пещеру, вернуться без неё — но…

Тишина.

Она не захлёбывалась. Не всплывала. Он замер. И почувствовал: она дышит. Не воздухом. Водой.
Грудная клетка Шарлотты не сжалась. Она не выныривала. Не задыхалась. Она зависла в толще воды, словно всегда была её частью. Как одна из них. Как будто лёгкие перестали помнить, зачем нужен воздух.

Каин не двинулся. Только смотрел. Серебро на её коже сияло, как свет глубинных медуз. Он даже залюбовался тем, как чешуйчатая тень иллюзорно скользнула по её спине. Как серебро на коже затрепетало, как магия — он внезапно понял: его магия — пустила корни в кого-то, кто не просил, не заслужил, не сражался за неё.

Внутри что-то зло вспыхнуло. Проклятый осколок. Проклятая пещера. Почему она? Почему не стая, не брат, не он сам, прошедший в одиночестве через всё — боль, кровь, изгнание? Почему его мир откликнулся на неё?

Он почувствовал зависть. Настоящую. Колючую. Почти болезненную.

Каин вынырнул первым. И только теперь — в одиночестве, вне поля её жгучего взгляда — он почувствовал это.

Магия.
Его магия.
Споткнулась.

Всё внутри резко и болезненно сжалось — будто сердце на миг перестало биться. На миг он не почувствовал пульса жара в крови. Как будто кто-то отключил рубильник, захлопнул дверь, ударил по нерву. Каин выдохнул, слишком резко, почти сорвался на кашель. Лёгкие среагировали странно — словно долго не получали воздуха. И хотя он вынырнул первым, на мгновение ему показалось, что это он тонет.

Он замер. Поднял ладонь. Пальцы дрожали. Едва-едва. Незаметно — но не от холода. Не от усталости.

Он сжал их в кулак. Сильнее. Жёстче.

Что за…

Он резко выпрямился, словно стараясь вжать эту мерзкую дрожь обратно под кожу. В голове стучало, но он уже знал: Осколок взял не только у неё. Магия начала перетекать. Он не знал, что именно — пламя, кровь, контроль? Как это случилось?

Он не поднимал глаз, пока не услышал всплеск. Обернулся медленно. Спокойно. Глаза — застывший поверх бушующего пламени лёд.

Она вынырнула, задыхаясь не от недостатка кислорода, а от восторга. Глаза сияли в лунном свете, мокрые волосы причудливо липли к лицу. Он бросил на неё хмурый взгляд, оставаясь на поверхности благодаря осторожным, но сильным движениям своего почти чёрного хвоста. Девушка схватилась за выступ в скале, чувствуя, как созданные его хвостом волны сносят её в сторону.

— Ты жива. — Констатация. Не комплимент. — Значит, не соврала.

Он не спросил, как она себя чувствует. Не поинтересовался, что она увидела. Он уже знал. Он видел это в её взгляде. Так близко к своей цели она ещё никогда не была.

Он прислонился к холодному камню пещеры, остужавшему горячую кожу. Пальцы скользнули по водной глади, создавая лёгкую рябь.

— Привыкай. Это — только начало. — Пауза. Плавная. Хищная. Взгляд снова вспыхнул. — И теперь ты... не принадлежишь себе.

Он не ждал ответа. Не нуждался в нём. Если она теперь дышит под водой — значит, может и выжить рядом с ним.

Хотя бы пока.

Подтянувшись на сильных руках, он вытянул себя на край расщелины. Вода стекала по коже, оставляя за собой соленые следы. Магия шептала в крови, но он с трудом узнавал этот язык. Каин резко выдохнул. Плечи — напряжены. Желваки — ходят. Кулаки — сжаты.

Она — не просто человек.
Но и не русалка.
Что-то между. Опасное. Интересное.
Полезное.

И он обязательно найдет способ её использовать.

Спортивная сумка утыкается в песок, поднимая в воздух небольшое количество мелких частичек: корзина с едой, таскаемая на импровизированные пикники, как и сумка с мольбертом давно сменились экипировкой для подводного погружения. Укороченный костюм из неопрена приятно обтягивал второй кожей, закрывая первую от прохлады поднявшего на берегу ветра, даже если Шарлотта то и дело норовила поправить края плотно обтягивающего бедра материала. Ласты, пришедшие на смену неприятному осознанию, что русалочьего хвоста ей не видать. Дешевая маска с изрядно исцарапанным от не слишком бережного обращения стеклом и пары приземлений на границе камней и песка. Еще один бесполезный инструмент, необходимый только ради ситуации, если что-то пойдет не так.

Или правильнее сказать «когда»?

Магия из пещеры Каина или, вернее сказать, от осколка находившегося там артефакта другая. С губ срывается кривой смешок, в то время как взгляд скользит по берегу в поисках чего-то, неминуемо упираясь в прежнюю, ни капли не изменившуюся картинку. Кажется.

Эта, в отличие от полученной в полнолуние на Мако, её не слушалась. Да и состояла пока всего лишь их дыхания под водой. Уотсфорд часами сжимала и разжимала кулаки напротив емкостей с водой, пытаясь воззвать к прежним, полузабытым, но все еще привычным способностям, но все безрезультатно. Кричала, ругалась, требовалась вернуть обещанное, но лишь утыкалась в стену, как ей казалось, абсолютно безразличную. Сломанная. Как бы не так! Довольствоваться малым Шарлотта не умела. Каин не желал. Сбои в магии они компенсировали тренировками фридайвинга — гнетущей своей упрощенностью альтернативой всем доступным русалкам возможностям. Но иначе до других обломков не добраться.

Уже намного позже провалы в памяти обрисовали всю ироничность заключенной сделки: Шарлотта мечтала стать русалкой, чтобы быть настоящей собой. Осколок забирал воспоминания о том, что это «собой» из себя представляет. Записки и видеофайлы, которые она снимает, насмешливо отзеркаливают когда-то оцифрованные киноленты Грейси. Бабушка выбрала забыть. Шарлотта же даже не могла понять, что уже оказалось безвозвратно стерто из памяти. Выученные уроки? Лица? Места? Цели?

Какую часть её самой?

Глубоко вдыхая, Уотсфорд сгребает сумку с песка. Фридайвинг был отсрочкой для перехода к использованию способностей и подстраховкой, если она не сумеет удержать над ними контроль на глубине. Забавно, что тот зависел от контроля дыхания и расслабления. Когда расслабиться и выдохнуть Шарлотта не могла, постоянно прикидывая в уме, где та грань, за которой снова начнется обратный отсчет, стирающий её из собственного сознания.

Вдох. Выдох.

Сумка приземляется на доски, когда её уже заметили. Еще несколько секунд до этого она позволяет себе посмотреть на взъерошенные ветром чужие волосы, очерчивает взглядом линию плеч... Каин слишком часто мелькал в её рисунках, начиная с того самого дня, как они столкнулись неподалеку от той пещеры. Почти случайно. В голове все еще с трудом укладывается, что он не получал своих сил в лунном пруду. Что настоящие русалки — и тритоны — обитали глубоко в океане, не обязанные своим появлением ни точкам силы, ни луне. Как и то, что осколок Нерея почему-то пробудил в ней магию, которая там была, несмотря на супер редкое полнолуние и парад планет. Было это наследством бабушки или ошибкой чужого восприятия, Шарлотта не знает, предпочитая помалкивать и надеяться на то, что воссоединение осколков стабилизирует магию, убрав необходимость расплачиваться за ту воспоминаниями.

Проверка давно заученных обозначений, когда нет ни малейшего шанса заслужить похвалу, воспринимается скорее как одолжение. В голове все равно мелькают картинки из кино, когда её грозный учитель вжимался в кресло, застрявший между дождем и собственным страхом перед человеческими развлечениями.

Храбрый воин. Гроза морей. Гуру тактических жестов. Все еще интересно, в курсе ли он, кто такая британская королева?

Несмотря на свою манеру общения, Каин делился информацией куда охотнее, чем в свое время девочки и Льюис. Обогнать его хотелось не меньше, но установившаяся между ними дистанция была куда комфортнее любезных нотаций со стороны одноклассниц, в конце концов заботившихся только о своем благополучии. Мужчина напротив тоже делал вид, что значение имели лишь его интересы. И все же, он показал ей жест, значение которого подразумевало вариант вернуться на поверхность без него. Бросить.

Одно упрямство против другого.

— Пора бы уже признать, что упрямство — наша общая черта... — бормочет себе под нос, садясь на край причала и натягивая на ноги ласты. Расходящиеся по воде круги быстро сминаются волнами, но даже сквозь мутную поверхность Шарлотта различает в глубине трансформировавшийся хвост. Необходимость в человеческих приспособлениях для собственного погружения неприятно отдается в груди, пока девчонка натягивает маску и выполняет дыхательные упражнения перед погружением.

К черту.

Невозможность вдохнуть зная, что можешь — вдвойне пытка. Но они потратили немало времени, чтобы она могла призвать магию немного позже, а потому, стоит прохладной воде сомкнуться над головой, Уотсфорд полностью концентрируется на погружении, тщательно отслеживая давление в ушах и совершая продувку по мере необходимости. С каждой воздуха все меньше, но ей удается проплыть немалое расстояние, прежде чем в голове начинается обратный отсчет, прекрасно понимая, что совсем скоро придется попробовать воду на вкус легкими.

Немного притормаживает, явно не покрыв все рассчитанное Каином расстояние. Но за такой короткий срок легкие не натренировать больше, а потому, подав знак, Уотсфорд выравнивается в толще воды. Чувствует сопротивление наравне с давлением воды — желанная магия вгрызалась когтями куда-то в затылок, давая совсем немного форы, прежде чем начнет пожирать тебя. Шарлотта это чувствует. Видит в кошмарах. И все еще упорно молчит, скорее признавшись в страхе перед дельфинами, чем в настоящей слабости. Но хочет она или нет, стоит груди сжаться в попытке вдохнуть, как та активируется сама. Расползается по легким приятным теплом, добираясь по крови в каждую клеточку тела, прежде чем начать немного холодить глаза, перед которыми мрак подводных глубин разом становится в несколько раз четче. Найдя впереди Каина, она срывается с места, пусть все еще не будучи в состоянии ускориться так, как сделала бы это с хвостом, но хотя бы перестав тратить время и силы на медленное погружение и экономию воздуха.

В какой-то момент ей даже нравится. Здесь, под водой. Пусть даже так.

Затонувший корабль кажется ветхим и мрачным, едва ли служащий подходящим укрытием для подводного артефакта. На самом деле, странно, что тот спрятали в чем-то, созданном людьми, но у Шарлотты все равно нет возможности прокомментировать увиденное. Времени мало и они быстро приближаются, справляясь с давлением воды за счет магии и жертвуя осторожностью в ставшей на несколько мгновений общей жажде добраться до своей цели.

Уотсфорд послушно смотрит по сторонам, но ничего опасного не видит, давая сигнал, что все в порядке. Отчасти тот означал, что им не нужно подниматься прямо сейчас из-за нее. Выбоины в корабле давно покрылись острыми ракушками и не факт, что не стали домом для какой-нибудь клыкастой морской зверушки, поэтому девушка при всей своей жажде знаний и стремлении быть лучше, держится чуть позади куда более сильного и маневренного провожатого. Тем более, что Каин должен чувствовать осколок, в то время как она едва ли различала зов того, слишком поглощенная попытками обнаружить вход и оказаться хоть немного полезной. А еще, конечно же, предвкушая новую порцию сил. В конце концов, осведомленная хотя бы примерным устройством кораблей, девушка тычет в сторону предполагаемого прохода.

Восторженный вдох эхом разносится по свободам пещеры.

Даже если под поверхностью воды барахтаются ноги, а не хвост, который Шарлотта надеялась там увидеть, едва почувствовав прошедший через нее поток энергии, когда цепкие пальцы сомкнулись вокруг таинственно поблескивающего в темноте источника сияния. Это было... непередаваемо. Насколько аккуратным был каждый шаг к алтарю, приправленный попытками утаить от чужих глаз бутылку воды, настолько жадной оказалась хватка на... осколке? фрагменте? По всей видимости, очередная лунная русалочья диковина. Может, на дне лунного пруда зарыта такая же? Уотсфорд украдкой смотрит на свои ладони, ожидая увидеть след или даже ожог, но те, похоже, оставляли только руки Каина на камнях. Задранное повыше запястье не красное исключительно по причине плохого освещения, да и бок изрядно ноет от предложенного способа перемещения до воды. Галантным в своих методах тот не был примерно настолько же, насколько сама Шарлотта бесхитростной и наивной.

— Ты весьма настойчиво пытался убедиться в обратном, — пытаясь разглядеть серебристые отблески на коже, которые видела под водой, стоило ей начать дышать, хмыкает девушка. Вполне беззлобно, все еще довольная подвижкой в сторону возвращения сил. Даже если ледяная вода пещеры была уже отразилась на посиневших губах, вдоволь залившись внутрь, стоило ей прилететь в воду в одежде. Хоть сумка не пострадала, оставшись лежать примерно там, где её схватили и перекинули через плечо. — Я бы и сама дошла. Как, например, до второй части той штуковины. У меня ведь нет хвоста, потому что она разбита?

Или теперь это можно делать по желанию? Ни наморщенный лоб, ни сведенные ноги результата не дают, разве что слегка притапливая вниз, прежде чем она выравнивается на воде несколькими уверенными движениями рук.

Снова вытаскивает руку из воды и, мысленно прощаясь с погибшими от контакта с водой наручными часами, предпринимает попытку создать водную сферу. В прошлый раз силы активировались не сразу, зато потом магия давалась ей почти играючи. Сейчас это почти что соревнование с самой собой, опрометчиво оптимистичная попытка сесть на велосипед и поехать. Но педали не крутятся, как ровным счетом ничего не ощущается ни в груди, ни в голове, ни на кончиках пальцев. Сейчас, на поверхности, она вообще не ощущает никакой магии, требовательно поворачиваясь к снова горящим огнем глазам.

— Мои глаза тоже светятся? — один вопрос или несколько, те все равно скорее всего останутся без ответа, так что Уостфорд не сильно заботится о том, чтобы не быть «шумной». Скорее уж Каин пугающе молчалив для того, кто добился чего-то из задуманного. Шарлотта молча наблюдает, как тот выбирается из воды. Рисунки на его коже с такого расстояния почти неразличимы, в отличие от рельефа мышц и темной чешуи — совсем непохожей на светлый окрас русалок. Гендерные отличия? Возрастные? Болезнь? Так или иначе, он выбирался на берег, а значит внизу либо не было выхода в океан, либо они еще не закончили. Да и её вещи нужно было забрать, так что еще какое-то время побарахтавшись на поверхности воды, она подплывает ближе к каменистому склону, прицеливаясь, где лучше выбраться наверх.

Не хотелось ни оцарапать ладони с коленями, ни позировать в откровенно смешном и неловком виде. Она была художником, а не гимнасткой, а бортику бассейнов честно предпочитала лесенку. От первой попытки ослабшие руки почти мгновенно складываются пополам, роняя тело обратно в воду. Поэтому девушка смещается чуть в сторону, в какой-то момент заползая на край и болтыхая ногами, прежде чем затянуть себя окончательно, устало перекатываясь на спину. Попытки убрать налипшие на лицо пряди волос к успеху не приводят, так что приходится отодвинуть те руками, после чего гордо собрать себя в кучу. И это у нее не было хвоста. Впрочем, будь он, она нашла бы заход поприятнее.

Нужно было высохнуть.

Но слабые попытки быстро сходят на нет. Шарлотта готова поставить на антимагические свойства пещеры или отсутствие сосредоточенность из-за стука зубов, который ни разу не прекращается от того, насколько сильно она сжимает собственные плечи в попытке хоть немного согреться. И не закапать все вокруг, потому что Каину тоже нужно было высохнуть.

— Холодно тут, — зябко поежившись, замечает она, присматриваясь к ответной реакции. Помощь Каина включалась пока неопознанной комбинацией, говорил он тоже мало, чтобы поймать его на каком-нибудь неосторожном обещании. Оставалось только надеется, что пещера не берет плату за силу воспалением легких. Хотя в начале прохода было довольно душно и жарко, в случае чего можно было попытаться согреться и высохнуть там. Горло слегка саднит от попавшей туда соленой воды, так что за выбитую из рук бутылку становится вдвойне обиднее. Особенно с учетом, что русал почему-то не превращается обратно в человека. — Планируешь выпаривать воду или... предпочитаешь сохнуть естественным путем?

Темные чешуйки. Подпаленные?

Вблизи те было куда удобнее рассмотреть, как и полететь обратно в воду. Но раз уж они вроде как в одной лодке, нужно его, наверное, дождаться? Вдруг у него где-то спрятано полотенце...

Дыхание почти не греет сложенные лодочкой ладони, зато продрогший организм хорошо чувствует исходящее из угла, в котором расположился Каин, тепло, в результате чего девчонка подбирается все ближе и ближе.

— Может, тебе помочь? А ты помог бы мне, — уже мечтающая об электрическом радиаторе или любом другом источнике тепла, предпринимает очередную попытку Шарлотта, прежде чем, нахмурившись, в очередной раз окинуть взглядом никуда не девшийся хвост. — Или у тебя тоже проблемы с магией? Для парада планет ущерба маловато, но может была другая неудачная ночь?

При упоминании отца Эша Кейт дает себе мысленную оплеуху. Она и забыла, что старший Бронте был главой безопасности в фирме перед назначением сына, а потому состоял в хороших отношениях с Барри и запросто мог получить от того поздравление с радостным событием сразу, как только босс разберет электронную почту и список пропущенных звонков на телефоне. Дьявол. Меньше всего она хотела приплетать к своему вранью семьи, не говоря уже о том, что отец Эша тоже был охотником, который мог заметить куда больше погруженного в собственные амбициозные планы предпринимателя.

Ни за стеклянными дверьми комнаты совещаний, ни за железными лифта теперь не становится спокойнее. Эш напряженно молчит, Кейт тоже, быстро бросив попытки подобрать правильные слова: те сформировались в голове в ту секунду, когда она выпалила свою ложь. В конце концов, она всегда может сослаться на случайный секс. Посвятить себя усердной работе было её выбором, а не обязанностью, так что Барри никак не сможет это проверить.

Она немного удивленно переводит взгляд с приборной панели на Эша, когда они сразу трогаются с места. С другой стороны, чем дальше они будут, тем лучше. А вряд ли что-то из её объяснений будет настолько шокирующим, чтобы Эш не справился с управлением. В конце концов, они не спали вместе, чтобы его терзали сомнения, что сказанное ею может оказаться правдой. Но он все равно спрашивает, вызывая в свою сторону осуждающий и порядком обиженный взгляд. Что ж, Барри верит в вариант с плотным рабочим графиком, а Бронте, значит, нет?

— Если эта хрень внутри меня не забирает вместе с болью еще и эякулят, то не должна, — отрывисто выдает она, прикидывая, понятны ли Эшу все слова, прежде чем упрямо отвернуться в сторону. На самом деле, его вопрос был вполне уместным. А то, что это задевало так сильно, по большей части, было проблемами самой Кейт. Так что подувшись еще несколько минут, она делает глубокий вдох и выдох, прежде чем примирительно поднять руки. — Извини. Это было самым простым решением, которое пришло мне в голову. Он же не сказал про возрастные группы. Заболеваний у меня нет, а симулировать их куда сложнее, чем беременность.

Не то чтобы у нее был опыт, но профессиональные знания и личный опыт наблюдения за беременной сестрой — внутри почти привычно вспыхивает, сменяясь тупой болью, которую она глушит еще одним вздохом — должны были стать вполне себе жизнеспособной базой. Основная загвоздка в их случае заключалась не в этом, а в кандидатуре отца.

— Я не думала валить всю вину на тебя. Но сам понимаешь, сторонний человек в наших делах был бы риском, и Барри бы от меня не отстал... — глупо вышло. Глупо и самонадеянно, учитывая, что у Эша была семья. Она вспоминает Сару и Джерри, прикидывая, какому количеству людей мужчине придется врать, если Рейн не сможет удержать свою радость и жажду подробностей в себе.

В ответ на беспокойство на счет вранья Кейт не сдерживает улыбку.

— Не самое страшное, о чем я ему врала, — хмыкает, в то время качая головой и прикусывая губы. Может, это был подходящий случай, чтобы сказать правду? Не то чтобы прямо там, посреди стеклянной коробки, но в лаборатории во время какого-нибудь исследования, когда они вернуться в атмосферу того, как все начиналось. Пожалуй, ей нужно будет всерьез подумать об этом. — Мы можем рассказать ему правду. А если нет... то всегда можно сделать вид, что что-то пошло не так и сохранить ребенка не удалось. Это довольно распространённая проблема.

Перед глазами все плывет, так что Рид далеко не сразу фокусируется на кулаке перед своим лицом, даже не предпринимая попыток отклониться. Нужно увести Сэма подальше от Майлза, а учитывая, кем тот был, с каждой минутой промедления их и без того небольшие шансы в схватке против райдзю стремительно приближались к нулю. Судя по упрямо съезжающему в сторону переулку, вероятность остаться с ним у старшего Греймарка была куда больше, но с губ привычно срывается то, что должно, как бы далеко от правды не были сорвавшиеся слова:

- Конечно. Сразу после тебя, Сэмми.

В другой ситуации он посмеялся бы собственной готовности врать телепату, но в последнее время лжи в его жизни было все больше. Как и выборов, к которым он был не готов. Увы, не все, как мисс Хван, готовы были дать ему отсрочку. Или нет? Забавно, что даже после укуса зараженного он все еще хотел верить в то, что не наломал дров еще раньше. Что не погубил то немного, чем дорожил.

Силой выдергивая себя из размышлений, Рид дергает Сэма в сторону виднеющейся за поворотом улицы. Подпорки нужно было успеть поставить до того, как Майлз прибегнет к электричеству, а брат, как назло, глаз не отводит от превратившегося в монстра друга. В голове мелькает предательская мысль, что будь на его месте Элла и не будь рядом брата, он тоже не знал бы, как поступить. Когда ударить. Как удержать. Скорее всего, Сэм сейчас перебирает варианты того, что может предпринять: терпение Греймарка на исходе, но он не одергивает попытку вооружиться чем-то, не в полной мере уверенный, что палка не понадобится чуть позже.

- Сэм!

Не думал же он всерьез прочитать мысли Майлза? Или достучаться до человека под маской безумия, обильно украшенной кровью его брата?

Рид едва удерживает себя от того, чтобы грубо дернуть младшего на себя, отпихивая в сторону спасения. Медлит лишь потому, что допускает, что из-за более близкого общения вид Сэма, возможно, действительно что-то всколыхнет в беглеце, личное дело которого в Доме Очага скоро будет закрыто. Или потому что животные инстинкты того среагируют на резкое движение раньше, чем старший Греймарк найдет в себе силы достаточно было отшвырнуть того воздушным потоком. Скрывая свою силу, Рид всегда делал ставку на небольшой эффект неожиданности. Как же паршиво было осознавать, что против зараженного того просто не существовало.

Выпустить брата вперед невыносимо, ведь теперь волной снесет и его тоже. Рид почти скулит, стискивая зубы и перенаправляя накопленную магию в создание невидимой преграды, готовой заслоном, щитом оградить Сэма. На это уходят почти все силы, поэтому даже стоит Майлзу развернуться и уйти в темноту никогда не пустующих улиц Чамили, как Рид изнеможенно опускает на асфальт, больше не в силах бороться с головокружением и слабостью, даже если выдавшуюся передышку нужно использовать, чтобы забраться повыше.

- Нужно уходить. Не знаю, что ты сделал, но он мог пойти за подкреплением... или очнуться, вновь почуяв кровь, - приложенная к плечу ладонь вся красная, не сулит хорошего финала. Нужно проводить Сэма обратно. А дальше... сдаться своим? Уйти за Майлзом? Не вполне уверенный, куда его приведут ноги в бессознательном состоянии, Рид дает себе возможность вернуться к этому вопросу чуть позже. Особенно с учетом того, что его мысли все еще могли стать известны Сэму: - Мне нужна твоя помощь, чтобы встать и передвигаться быстрее. Нужно возвращаться обратно. И желательно сделать это в обход патрульных.

Потому что чего Рид не может себе позволить, так это быть застреленным на глазах у младшего брата на улицах, с которых когда-то обещал его вытащить.

Они проходят достаточное расстояние, когда Греймарк понимает, что достиг своего предела. Что больше висит на младшем, чем действительно передвигается, что ноги заплетаются, волочась, а не шагая. В конце концов, подав сигнал, он устало прислоняется к стене, выпрямляя ноги и как-то разочарованно поднимая глаза к небу, как когда-то давно. То почти не изменилось, все такое же далекое и безучастное. Возможно, он попробует забраться на крышу, чтобы, когда обезумит, свободно свалиться вниз...

- Мне нужно, чтобы ты принес лекарства из Дома, Сэм. Будет быстрее, если ты пойдешь один...

Боль от иглы приходится на выдох, делая тот сдавленным и рваным. Майерс силой расслабляет напрягшиеся мышцы, закрывает глаза и сползает чуть ниже на сидении в надежде провалиться в забытье. Вместо того она чувствует лишь легкую тошноту, даже если не шевелится, позволяя себе и охотнику за рулем поверить, что укол работает. Что дрянь в её венах еще не взяла вверх ни над телом, ни над разумом. Плохой план, но лучше у них нет, поэтому приходится стиснуть кулаки крепче и ждать, что случится раньше.

От руки расходятся по телу слабые импульсы, но Лори не хочет задирать рукав, чтобы убедиться, что во все стороны от укуса расползается по венам чернота. Наверное, ей повезло, что рана пришлась не на бок или плечо? Что потребуется больше времени, прежде чем поражение снесет ей крышу окончательно? Или нет? Не то чтобы за время существования вируса кто-то внятно разъяснил механизм действия заразы. Что-то мелькало по городским новостям, но за неимением средства спасения куда больше внимания уделялось информации о мерах безопасности. По всей видимости, иммунов было чертовски мало, раз массовая сдача крови до сих пор не дала результатов. Или тех немногих, кого нашли, активно разливали во благо лечения членов Совета и приближенных к ним.

Что ж, если им нужно убедиться в предполагаемых результатах, она не прочь стать добровольцем.

Гарри молчит, позволяя Лори бесконечно прокручивать обрывки собственных фраз в воспаленном сознании. Те то сменяются всплывающими из памяти насмешками, то тонут в обрывках так и не вырванной из воспоминаний лжи. Проверенный способ манипуляции? Любимые грабли? По большому счету, сейчас она не лезет в капкан, а пытается его разжать. Впрочем, в первый раз она думала также.

– Как после встречи с асфальтоукладчиком.

Сине-красные огни мигалок, как и направленные на проверяемые машины прожектора бьют по глазам. Майерс морщится, пытаясь вжаться глубже в кресло, отчего от резкого движения руку простреливает новой порцией боли. Там люди, они вооружены. Сердце долбит в ушах, заглушая чужой вопрос, и разгоняя кровь. Перед глазами, расплываясь, будто меняется реальность. На ту, где аура вспыхивает помимо её воли, расползаясь по телу и добавляя освещения в тусклом свете салона.

– Они поймут. Они знают. Разворачивайся, – упираясь здоровой рукой в приборную панель и опуская голову ниже её уровня, бормочет Лори, едва ли контролируя свой страх, не то что ауру. Её предупреждали. Люди всегда рано или поздно узнавали правду. Всегда ополчались против тех, кто был на них не похож. Так с чего она решила, что они поверят в её натянутое на лицо спокойное выражение лица или плотно стиснутые веки? – Они не должны узнать. Никто не должен узнать, кто я. Даже ты не должен...

В голове неразбериха из воспоминаний и сейчас она – где-то далеко, еще не раскрывшая правду о себе, преследуемая охотниками. Все, как говорили родители, мнением которых она решила пренебречь. Ведь Броунвен – город сверхъестественного, в отличие от всего остального мира, в котором им отводилось прятаться и притворяться. Паршивая из нее вышла лиса, раз не в состоянии вывернуться из ситуации, раз уж не получилось в нее не попадать. Еще худший пример для Джуди.

– Убирайся. Давай же, – уговаривать собственную ауру исчезнуть также бессмысленно, как требовать что-то от зеркала. Осталось только поджечь машину, чтобы окончательно и бесповоротно привлечь к себе всеобщее внимание. – По всей видимости, они проследили за мной от Броунвена. Охотники. И если они доберутся до машины... Гарри, пожалуйста, мы должны уехать.

Когда на деревянную поверхность мольберта падают первые капли дождя, Шарлотта ловит те сначала руками, а после подставляет небу лицо, отсчитывая в голове необходимое для превращения в русалку время. Давай же. Погода с самого утра предвещала скорый дождь, а потому на отдаленном пляже безлюдно, ветрено и нетипично мрачно для Австралии. Но даже будь вокруг люди, Уотсфорд не смогла бы удержаться — просто выбрала бы место за сваленными в кучу валунами, неподалеку от которого и предпринимала слабые попытки отвлечься от ожидания дождя рисованием.

...девять, десять.

Дождь тоже не сработал, как не сработала вода ни морская вода, ни речная, ни набранная в ванной или просто текущая из крана.

Дышать под ней она могла, но ни хвоста, ни чешуи, ни магии не обрела, все больше чувствуя легкое разочарование от отсутствия главных атрибутов собственной цели и мечты. Что-то с тем осколком было не так. Или магия превращения находилось в другой его части? Каин не был мастером конкретики, оставив весьма расплывчатый ответ даже о следующей встрече, не говоря уже об обещаниях на счет сил — которых просто не давал. Уотсфорд не была фанатом длительных ожиданий, уже прикидывая нанести загадочный пещере повторный визит. Сработает ли та не в полнолуние или придется ждать еще месяц, она не знала, но точно собиралась разобраться.

На сборы уходит какое-то время, прежде чем, сгребая свои пожитки и мольберт, Шарлотта двинулась по отношению к хоть какому-нибудь укрытию, выбираясь с мокрого песка на асфальт городских улиц. Рядом, как назло, ни одного магазина или открытой веранды, где можно было бы приткнуться. Ливень уже льет стеной, сокращая и дальность обзора и уверенность, что в поисках вообще есть смысл, когда до нее доносится оклик, содержание которого едва не заставляет ослабевшие пальцы выронить мольберт.

Будь это кто-то из русалочьей троицы, она может похвасталась бы успехом. Или как следует встряхнула волосами, чтобы те с визгами побежали обтираться полотенцами, рискуя расластаться на полу с хвостами. Льюис таким дерзким никогда не был, а Макс редко выбирался в город, да и не стал бы травить душу. Так что незнакомец, судя по всему, к кругу посвященных не относился, просто выбрав не самую удачное сравнение.

— Надо же было проверить, — хмыкает она, покрепче перехватывая пожитки и какое-то время размышляя над безопасностью возможного укрытия. Впрочем, она залезла с русалом в непонятную пещеру. Один из самых известных баров городе магию ей не обещал, но в дневное время вряд ли был так уж опасен. А потому, немного постояв на месте, она, в конце концов, меняет направление, забегая под крышу. Посейдон. Точно, название бара. — Вообще дожди больше по части Зевса. Хотя подозреваю, что прогноз из телепередачи, — сгружая сумку и мольберт на деревянный пол веранды, Шарлотта кое-как убирает волосы с лица, мельком осматривая полностью мокрую одежду и уже начавшую набираться под ногами лужу. Все еще никакого хвоста. — Могу я тут немного постоять? А Вы мне расскажете, как правильно превратиться в русалку. К слову, меня зовут Шарлотта.

Требуется не так уж много времени, чтобы, стоя за прилавком, научиться определять, за чем пожаловал очередной посетитель. Джейми достаточно бросить пару взглядов после фирменного приветствия, чтобы прикинуть, стоит выруливать из-за него для консультации или клиенту будет комфортнее изучить стенды самостоятельно. По бегающим по пояснительным табличкам и ценникам глазам тоже было видно, ищут что-то конкретное, убивают скуку или старательно изображают знатока, которому нужно срочно бросать спасательный круг. У кого лучше интересоваться предпочтениями потише и подальше от других посетителей, а от кого через два беглых взгляда услышишь недовольный возглас. Рейган любила это знание, делая ставки с самой собой, от чего на лице то и дело появлялась отнюдь не фирменная улыбка, а живой озорной блеск в глазах.

Визиты охотников, как правило, нужно было просто перетерпеть. Те нечасто были вежливы, даже несмотря на сотрудничество, придирчиво оценивали каждый вдох и будто ждали возможности убедить себя, что делают одолжение они, а не им. Хотя, даже среди них попадались интересные, не обременные тяжестью собственной важности ребята, готовые поболтать или честно выменять интересный товар на деньги, как это происходило в любом другом магазине.

Кола привел один из таких. Сначала тоже супер важный, он быстро раскололся, что нуждается в зельях. Рейган тогда всеми силами закусывала язык, чтобы не предложить виагру. На самом деле, в Броунвене нередко приходилось натыкаться на людей, завидующих окружающих им сверхъестественным существам. Кто-то жаждал обращения, кто-то — воспользоваться чужими услугами, прикоснувшись к магии пусть даже опосредованно. Больше всего в таких Джейми нравилась их неосведомленность о том, кем она была. А посоветовать парочку зелий было даже интересно.

Колу виагру советовать не хотелось. Тот был чертовски хорош собой и знал это. И пока его друг принимал готовый заказ, лениво осматривал полки, то и дело бросая на нее заинтересованные взгляды. Рейган отмечала те, ставя галочку в голове. Быть на чеку. Такие ребята могли вернуться под закрытие и попросить что-нибудь запрещенное. Пару раз им с подругой уже предлагали покровительство в обмен на деньги и особое... внимание. Увы, союз зельевара и заклинателя был достаточно самостоятельным, чтобы выкинуть тех из магазина, заодно протерев пол.

Или же он мог знать, что она из семьи артефакторов? Её специализация была выигрышем в лотерее и одновременно клеймом, притягивающим ненужное внимание. В последующие визиты Джейми уже активно предлагала новому постояшке зелья, активно прикидываясь дурочкой и зельеваром, сыпя названием трав и продукции, далекой от слов заклинаний. Но никакой угрозы не поступало. Она выбалтавала свойства зелий, он комментировал те в ответ. Постепенно перепалки стали привычными, как и еженедельные визиты. Рейган ловила себя на мысли, что высматривает Кола в дверях, чувствуя скорее разочарование, чем радость, когда оказывалось, что это не он.

Даже если собиралась стоять насмерть, утверждая, что не запала на чертиков в глазах взрослого мужчины, от информации об общении с которым её отец бы наверняка пришел в ужас. Впрочем, Джейми в принципе не посвящала родителей в большинство творящихся в магазине дел.

— Привет, Бейонсе, — каждый раз придумывая новую фамилию на Б, лучезарно улыбается Джейми, отправляя несколько готовых заказов под прилавок магазина для тех клиентов, которые должны были прийти сегодня. Так они оказываются с гостем на одном уровне, за что тому достается лукавый взгляд глаза в глаза. Прежде чем она действительно их закатывает. — Неужто в городе перевелись нарушители, оставив охотника без работы? Или ты уже в красном списке федералов на КПП? Уверена, это все зависть, а не твои комментарии, — она хмыкает, убирая еще несколько пакетов, прежде чем упереться руками в прилавок, пристально осматривая Кола. Изначально она лишь пыталась угадать, что он попросит на этот раз, но нездоровый блеск в глазах и легкий румянец, как и последующий заказ дорогому родителю наводят её на подозрение, что жаром он пышет не из-за её восприимчивости, а из-за простой простуды. В конце концов она отзеркаливает его положение, внимательно вглядываясь в ходячую бодрость. — В аптеку сходить не пробовал?

Или к целителю, да. Нет, к ним порой заходили те, кто верил в чудесную силу исцеления вопреки общим правилам, но таких Джейми обычно было нечем порадовать. Побуравив мужчину взглядом еще пару минут, Рейган возвращается в вертикальное положение, начиная шарить по полкам в поисках кружки, воды и пакетика Терафлю, которую тайком высыпает внутрь. Для вида она кидает туда пару трав и корней типо имбиря, и, разворачиваясь, шепчет заклинание. Подогрева воды, да. Но пациенту об этом знать не обязательно, после чего протягивает ставший весьма ароматным напиток дорогому клиенту.

— До дна.