закономерность проста: чем больше я лезу, чем больше я хочу изменить, тем больше проблем образуется. все свои ошибки наизусть знаю, но другого пути просто не вижу. казалось, главная цель — уничтожение када, а мой комплекс героя не даёт расслабиться ни на секунду и я жажду помочь всем, спасти всех, изменить, если не всё, то хотя бы большую часть. я представляю, насколько это опасно, какие это может потянуть за собой последствия, но предпочитаю упорно этого не замечать. предпочитаю не думать, что каждый мой шаг здесь — меняет будущее, из которого я пришла и не только моё, ещё есть джози, лиззи, которые этому тоже наверняка способствуют. а что если вселенной нужно равновесие и одни будут спасены здесь, но другие погибнут там? игры со смертью хорошим не заканчиваются и она навряд ли рада просто так отдавать то, что по праву ей положено. но, как я уже сказала, я выбираю путь почти слепого котёнка, который игнорирует почти все возможные опасности. в каком-то смысле это даже проще, если не заглядывать за тяжёлый занавес.
и вместо того, чтобы приступить вновь к поискам главного артефакта, без которого уничтожение када не представляется возможным, я занимаюсь абсолютно другим, а именно, собралась торопить время, иначе тут не скажешь. разрыв кровной связи должен произойти гораздо позже, давина должна была сама дойти до решения этой проблемы, но какова цена? меня такая цена не устраивала. я хотела, чтобы мои близкие страдали как можно меньше и если я могу помочь — значит я помогу. тут нет места душевным терзаниям и понятиям «правильно» и «не правильно». я просто напросто должна. хоть давина ещё и не знает в полной мере, не ощущает, что для меня значит, я буду рядом всё равно.
к моему счастью, джексона ещё не зазоронили, как подобает обычаю. его тело лежало в склепе и я самолично обновляла заклинание, способное сохранить плоть на некоторое время. после свадьбы всё пошло не так и у каждого появились свои дела, видимо очень неотложные, что тоже мне было на руку. возле склепа был один охранник, которого я знала. он мило меня поприветствовал, а я предложила ему немного отдохнуть, сказала, что нужно ещё подкорректировать заклинание. никому из родных я пока не сообщила, что собираюсь сделать и для кого. в этом времени давина клэр ещё слишком далека от майклсонов, а майклсоны очень далеки от неё. не считая кола, если брать в расчёт мною увиденное. молодец, хоуп, только начала освобождаться от груза секретов, как тут же начинаешь громоздить новые. неужели мама не поняла бы? я и правда не знала ответ, поэтому поступала так, как поступаю.
безжизненное тело джексона лежало на бетонном постаменте, а я никак не могла привыкнуть к этому зрелищу. мне было больно находиться здесь, не приятно. эта холодная бледная кожа являла собой для меня средоточие всех моих потерь, ошибок, пережитого. напоминало почему я здесь, напоминало что я могу не справиться, а мне это было тяжело вынести и я бы не пришла, если бы не одно самое главное.
— прости, дядя джексон, тебя я уберечь не смогла — шёпотом говорю и еле заметно пробегаюсь пальцами по холодному лбу, попутно убирая прядь чёрных, кудрявых волос — но я знаю, что ты бы всё отдал, ради моей мамы и ради хороших людей. я уверена, что если бы я пришла к тебе, рассказала о разрыве связи и об одном ингридиенте, ты бы и живой мне это отдал — то что я собиралась сделать — было мерзко. я собиралась осквернить труп, от этого становилось дурно. но таким образом и правда можно помочь множеству людей, это ли не тот момент, когда цель оправдывает средство? тот. но легче не становится. я не хотела торопиться, пыталась хоть как-то подготовиться, когда услышала шаги за спиной.
— я ведь сказала, отдохни, здесь всё в порядке — со вздохом произнесла, думая, что вернулся тот волк, что был у дверей, разворачиваюсь, с добродушной улыбкой на лице, но она меркнет на доли секунды, когда я вижу давину. я не понимаю, почему она здесь, но внутри расжёгся привычный огонёк тепла — привет — не свожу взгляда с девушки — почему ты не позвонила? это проще, чем... выслеживать — это сказано не со злостью, а спокойно, чуть улыбаясь уголками губ. давно она тут? слышала ли моё обращение к безжизненному телу? хотя, какая разница, я не делаю ничего плохого, ничего того, что может кому-то навредить, наоборот, пытаюсь исправить чужие ошибки прошлого.

давина сильна, упряма, непоколебима, любит близких людей так сильно, что готова пойти ради них на всё, не задумываясь по жертвах и последствиях. в этом мы с ней были до боли похожи. наш эгоизм мы всегда оправдываем глубокой любовью, заботой и не обращаем внимания на то, что происходит вокруг. я столько раз рисовала всем и всеми ради одного лэндона и при этом знаю, что это не конец, что и впредь я буду поступать точно так же, это не искоренить. да, я люблю многих. лиззи, джози, аларик, калеб, эмджи, джед, уэйд и так далее, список огромен благодаря ученикам школы сальваторе и супер отряду, но лэндон, почему-то, всегда стоял выше всех. бесконтрольное, бездумное самопожертвование, и жертвы вокруг. раньше все умирали вокруг меня просто потому, что я хоуп майклсон, ужасный и страшный трибрид, теперь умирают, потому что этот самый трибрид жаждет спасти одного. правда, оказавшись в этом времени и получив возможность исправить ошибки, я, казалось бы, пересмотрела приоритеты. лэндона здесь нет и у меня нет этого груза, но парадокс и самое смешное в том, что всего лишь одно сменилось на другое. был лэндон, стали родители и дядя. и испытываю я те же самые чувства, ради благополучия семьи и сохранения их жизни я пожертвую всем и всеми, какой бы не была цена. видимо гены майклсонов и правда так страшны, как все об этом твердят и давина делает верно, полностью мне не доверяя, потому что я и сама себе не способна доверять. эмоции бесконтрольны и жестоки, я не могу знать, как поступлю в тот или иной момент, в момент кризиса и принятия главного решения. и да, именно в этом мы с давиной и похожи. ею тоже часто руководят эмоции, и я не могу винить её за это и чего-то требовать. чтобы она следовала моему плану. это жестоко и не правильно. хм, хоуп, а что вообще в этой жизни правильно? ты знаешь ответ?
— все мы привыкаем полагаться только на себя — тихо хмыкнула, но вновь без доли злости. я предполагала, что наша встреча навряд ли случится за чашечкой капучино в кафе. я обрушила тонну информации, породила множество вопросов, посеяла миллиард сомнений, тут другого нельзя было ожидать. но где-то глубоко внутри меня кольнуло. я открыла давине все свои воспоминания, все свои чувства, а она всё равно в далеке от меня, в зоне ледяной недосягаемости. возможно, это подросток внутри меня слишком много просит, да, скорее всего так и есть. девушка задаёт мне вопрос, явно не тот, что хотела бы, но мне приятно, что она интересуется происходящим в эти секунды. обнимаю себя руками и разворачиваюсь, обращая своё внимание на джексона.
— я не могу сказать, что мы успели больше, чем здесь и сейчас. но он и правда любил меня, защищал, был рядом, словно второй отец, не долго, но был. и я благодарна ему. события изменились, но, к сожалению, его судьбу я изменить не сумела — я ловлю себя на мысли, что уже вторая попытка спасти кого-то, изменив его будущее, с треском проваливается. всё наоборот случается гораздо быстрее, чем должно было и если один раз это вполне себе случайность, то два уже некая закономерность. это не на шутку меня беспокоило. смерть не хочет идти на уступки, даже не смотря на то, что я владею всей необходимой информацией, она меня опережает. вот что может сломить хоуп майклсон, не её бессмертие, не её смерть, а то, как эта самая смерть полюбовно с ней играет, не давая и шанса. так что если и в остальном у меня ничего не получится? что если я своими действиями только ускорю смерть мамы, отца и дяди? или ещё кого подставлю под удар? я не могу об этом думать, я не хочу об этом думать, я устала об этом думать. такие мысли убивают во мне надежду и энтузиазм. такие мысли заставляют меня делать шаги не вперёд, а назад, а это на меня не похоже.
— но я здесь не для воспоминаний, а для того, чтобы выполнить данное тебе обещание — тихо говорю и вновь пробегаюсь пальцами по холодному чужому лбу — чтобы сотворить заклинание разрыва кровной связи, нужен важный ингредиент, без которого всё будет бесполезно — я и подумать не могла, что мне будет так тяжело об этом говорить. внутри образовался комок, который я стойко сдерживаю. я должна это сделать, обязана, но мысли о том, что этим я могу всё сломать никак не давали мне покоя — его сердце — на мгновение поворачиваю голову в сторону давины — и пока я этим занимаюсь, ты можешь задать свои вопросы, ты ведь за этим пришла, но я не могу обещать, что отвечу на все. итак слишком много все знают и это действует не самым благополучным образом, но сколько смогу, столько и скажу — совсем тихо произношу, продолжая сверлить взглядом мёртвое тело на постаменте.

она так близка и так далека одновременно. она так тепла и так холодна, одновременно. она столько значит для меня и в будущем и сейчас, но не я для неё. она растеряна, она осторожна, она бдительна, она подозрительна. но разве я имею право винить её в этом? нет, вот именно, у меня такой мысли даже не возникает. я понимаю её, как никто другой, пусть она этого даже и не знает. я на её стороне была в будущем и буду сейчас, просто давина ещё не нашла свой тот верный путь. ещё не обрела с дядей колом той невероятной любви, ещё не отпустила грехи моего отца и всей семьи, но даже сейчас она пытается. я вижу в её глазах то, как она отделяет меня от майклсонов, начинает медленно идти к мысли, что всё может быть иначе, что все могут быть другими. да, в этом заслуга того, что ведьма видела мои воспоминания в быстрой перемотке, но этого хватило, чтобы хоть самую малость поверить. и я ей благодарна. так сильно благодарна за эту возможность. не все отнеслись ко мне тепло. о, только что поймала себя на мысли, что только женская половина приняла факт моего существования, мужская же приняла позицию держаться подальше. дядя кол был холоден, отец устроил бойкот. всё в итоге не так радужно, как я представляла в наивных мечтах, но, стоит заметить, не настолько и плохо.
— этому любят учить, особенно ведьмы. ещё любят твердить о балансе, семья любит так же твердить, что мы связаны и должны быть друг у друга. и что в первом варианте, что во втором все правы. это прекрасное чувство — ощущать кого-то за спиной — я говорю это с какой-то горькой усмешкой на лице, воспоминания проскальзывают одно за одним, заставляя меня на секунду прикрыть глаза, чтобы избавиться от непрошеных гостей, затем продолжаю свою глубокую, философскую мысль — но, рано или поздно, неизбежно, настаёт момент, когда к тебя нет никого, кроме тебя самого. пусть на свете и будет ковен или остатки семьи, ты будешь знать, что к ним можно обратиться, но ты этого не сделаешь, потому что итак слишком много произошло. каждый человек одиночка по натуре, это неизбежно. это следует знать, что самый главный и единственный настоящий друг, самая главная защита и опора — это ты сам — я не знаю, почему это говорю. возможно, делаю параллель того, как давина связалась с кланом сестёр, поменяв тот самый баланс, о котором сейчас говорит, вновь доверилась не тем, но вышла победительницей, потому что поверила в себя, понадеялась на себя и сделала всё, чтобы спасти любимого человека, ради себя. но эту параллель девушка не увидит, ведь ещё даже не проживала и зря я читаю ей данную лекцию, но почему-то хотелось, была некая необходимость немного перейти грань, хотя бы для себя почувствовать нашу былую связь. пусть она начнёт спорить и я улыбнусь. так тепло и мягко, так искренне и непринуждённо. хочу ощутить на своих губах эту улыбку — давина, ты не можешь меня обидеть. я заявилась, рассказала, что из будущего, открыла воспоминания, и я не жду, что ты бросишься меня обнимать, как это происходило в моём будущем — я хотела скрыть досаду, старалась изо всех сил, но голос предательски дрогнул, заставляя сердце сжаться до минимальных размеров, когда оно не может быть дееспособным. всё внутри кричит о желании опустить голову ей на плечо и плакать так горько, так долго, выплёскивая всю свою боль от нахождения в этом времени, все обиды, разочарования, страхи. но это невозможно. поджимаю губы, приходя в себя, откидывая назад глупые подростковые требования.
давина говорит, что ей жаль. я знаю, что это искренне, но не настолько, насколько мне было нужно. да и вообще, эта фраза со временем как-то утратила всю смвсловую нагрузку. когда слышишь это постоянно и ото всех внутри пустота. когда слышала впервые я злилась, так сильно злилась. хотела кричать, что все вы ничерта не понимаете, через что я прохожу, хотела затыкать уши, отвечать сарказмом. но всё что делала, так это улыбалась якобы благодарно и уходила от дальнейшего разговора. затем настала эта самая пустота. но не смотря на неё, слова давины еле заметно, но всё равно согревали, или я просто придумываю и хвастаюсь за то, за что не стоит.
я лишь качнула утвердительно головой, в знак благодарности, не считая нужным как-то комментировать, а затем из уст давины идёт целая логическая цепочка, относительно происходящего, а я лишь ухмыляюсь.
– послушай, всё это не важно, абсолютно не важно. считай это моим требованием проявления доверия. я знаю, что делаю и почему. главное, что я делаю это для тебя — в секунды этих слов я вновь нашла в себе силы посмотреть в такие тёплые глаза ведьмы. мой голос тихий, наполненый искренностью, пропитан ею. я не собиралась лукавить, но некоторые вопросы просто напросто должны остаться без ответов, она должна это понять. а следующий вопрос повергает меня в мимолётный шок. как она переживает, как волнуется, как не желает становиться убийцей. я вздыхаю, прежде чем начать говорить дальше — нет, ты его не убивала — нежная улыбка ласкает губы – он к тому времени уже был мёртв. хотели забрать сердце моей мамы, хейли, но у джексона было такое же сердце, поэтому всё обошлось — ещё один вздох, а затем я больше не желаю тянуть время. шёпотом заклинание и сердце оборотня пробивает грудную клетку, притягивается словно магнитом к моей руке. на эти секунды я вновь закрываю глаза. отворачиваюсь в отвращении. отхожу на пару шагов назад и ещё одно заклинание. помещаю сердце в созданный магией куб, а затем беру в руки предмет, парящий в воздухе — вот и всё — то ли давине говорю, то ли себе. зажимаю куб подмышкой, вновь подхожу к телу, привычно касаюсь губами холодного лба, а свободной рукой закрываю рваную рану.
— мне нет смысла обманывать тебя. я люблю тебя всей душой, вы с дядей колом важны в моей жизни и всё что я делаю сейчас, делаю это ради вас. чтобы с ним не случилась беда, чтобы ты не ввязалась туда, куда не следует — смотрю на девушку пристально, теперь более серьёзно, уверенность проскальзывает в каждом слове — что ты чувствуешь, когда слушаешь и смотришь на меня? – да, теперь просочился тот самый подросток, требующий любви. я просто хочу знать, какой путь будет меня ждать. какой длинный.