Шёл дождь. Обычно я любила слушать его спокойный шелест, подставлять ладони под крупные капли и с наслаждением полной грудью вдыхать петрикор. Было в этом что-то медитативное, умиротворяющее, что помогало достигать совершенного спокойствия внутри, упорядочить мысли и очиститься от ненужных в моей работе эмоций и переживаний. В обычной ситуации, но не сейчас. Сегодня, стоя на балконе, позволяя осеннему ветру трепать лёгкую ткань одежды, проникать под неё, пронизывая меня холодом, казалось, до самих костей, я была далека от спокойствия. Я чувствовала, что стремительно замерзаю, стоя по соседству с разбушевавшейся стихией, но оставалась на месте, смотря в пространство невозмутимо, немного подрагивая, делая затяжку за затяжкой. Всё было бы намного проще, если бы в одно мгновение я просто отключилась, но, увы, не могла себе этого позволить и, отправив в пепельницу, в коей уже скопилось несколько свидетельств отклонения от нормы моего ментального состояния, очередной окурок, прикурила новую сигарету. Дерзко выпустив облако серого дыма из лёгких навстречу сверкнувшей молнии, я взяла в свободную руку свой телефон, не особо переживая о технике безопасности, и с тяжёлым сердцем набрала один из наиболее часто используемых номеров.

- Рид, зайди ко мне, - глухо говорю я, услышав голос на другом конце, после чего без каких-либо дополнительных объяснений нажала на кнопку сброса. Это была одна из немногих ночей, когда я не находилась в клубе, а значит и старший Греймарк не имел никакой особой необходимости оставаться там в моё отсутствие. Тот, разумеется, по своему обыкновению, выбрал своим местом расположения Дом очага и, вероятно, уже успел отойти ко сну, только у меня в отношении него были несколько иные планы. Мы никогда ранее не обсуждали его планы, как выпускника заведения, которому тот был так предан, но что-то мне подсказывало, что чуткий к проблемам детей Рид связывал свою дальнейшую жизнь в организации именно с этим местом. Потому я чувствовала себя обязанной открыть своему Воспитаннику, коего всегда невольно выделяла на фоне других, глаза и на ту другую часть обязанностей Управляющего Домом очага, о которой, вероятно, тот даже не задумывался. О которой я и сама предпочла бы ничего не знать.

Вновь сверкнуло, а спустя совсем немного времени над никогда не спящим районом раскатисто прогремел гром. Я подняла голову, взглянув на хмурое, почти чёрное небо, никак не реагируя на холодные капли дождя, что под силой ветра то и дело залетали под неширокий козырёк балкона, оседая на одежде, волосах, лице в странном способе наказать себя за то, что собиралась сегодня сделать.

Ещё одна затяжка. Табак на кончике сигареты ярко разгорается неуместной точкой света в окружающем мраке. Голова начинает немного кружится - не помню, когда позволяла себе так много курить. Искомое успокоение в сигаретах сегодня не достигалось, и я с неудовольствием перевожу взгляд на только прикуренную отраву, зажатую между пальцев в то время, как боковое зрение улавливает движение внутри кабинета. Лёгкий поворот головы и взгляд находит вошедшего Рида, чьё появление возвращает всю тяжесть предстоящего, что ранее чуть ослабило хватку на моей душе. Движение руки, отправляющее бесполезную дозу никотина в пепельницу, и я возвращаюсь в свой кабинет, тепло из которого так же успело улетучиться за время моего пребывания на балконе.

-  Садись, - закрыв дверь на балкон, я прошла к своему столу, приглашающим жестом указывая молодому человеку на стул напротив и, должно быть, поражая ещё большей немногословностью, чем обычно. Оказавшись на своём рабочем месте, я со вздохом извлекаю из ящика стола личное дело Воспитанника, что последние несколько недель обеспечило мне проблемы со сном и, немного поколебавшись, кладу его перед Ридом. - Читай. Что ты видишь?

Мне не требовалось украдкой подглядывать через плечо или обзаводиться копией, ведь я перечитала каждый документ в этой папке бесконечное множество раз, чтобы определённые строчки надолго отпечатались в моём подсознании. Рапорты Наставников о недобросовестном выполнении заданий, заключения трёх разных психологов о пониженной лояльности к организации, упоминания о личных целях и планах Воспитанника, не имеющих ничего общего с Домом очага и мафией в целом, из источников близких к объекту повышенного наблюдения. "Проявил неосторожность и дал себя обнаружить", "Выразил невысокую оценку деятельности мафии на территории Броунвена, высказав уверенность, что больше годится для руководства ресурсами организации", "В докладе о местонахождении и действиях за пределами Дома очага дважды изложил ложные факты" и многое другое, что связывало мне руки и не оставляло выбора. Венцом всего была дата рождения бунтаря, чьё дело сейчас находилось в руках Рида, ознаменовавшее достижение им полного юридического совершеннолетия и потерю права и дальше оставаться в стенах Дома в качестве Воспитанника.

Голубые глаза старшего Греймарка, изучающие материалы перед собой с каждым уходящим мгновением преисполнялись осознанием, пока, в результате, не взметнулись к моему лицу. Их выражение было ещё одним неприятным моментом в копилку сегодняшнего дня, и я невольно закрываюсь, скрещивая руки на груди и закидывая ногу на ногу, но продолжаю хранить молчание, молча разглядывая юношу перед собой в ожидании, когда увиденное немного уляжется в его сознании и тот окажется в состоянии озвучить свои мысли.

Вращаясь в кругах синдиката уже довольно продолжительное время, я уже довольно давно выбрала для себя самую приемлемую для своего характера модель поведения, предпочитая во многих вопросах быть сторонним наблюдателем, собирать крупицы информации, чтобы в дальнейшем использовать их для тех или иных целей. Это настолько вошло в мою привычку, что в какой-то момент стало частью меня. Я изучала, анализировала и при необходимости вносила корректировки не только в делах, касающихся мафии или бизнеса, но и в личных взаимоотношениях со своим окружением, просто однажды смирившись с тем, что в моей ситуации сближение с кем бы то ни было, человеческое тепло и небезразличие к чьей-то жизни могли в любой момент сыграть злую шутку и обернуться, как предательством и использованием моего расположения в корыстных целях, так и моими собственными ошибками, что в последствии могли стоить мне жизни. Холодный разум и точный расчёт стали моими особенностями, о которых родилось бесконечное количество пересудов внутри Семьи. Кто-то ненавидел сам факт того, что ко мне тяжело подступиться, кто-то боялся того, что происходит в моей голове за беспристрастным фасадом лица, кто-то считал куклой, нагнавшей таинственности вокруг своей персоны за счёт банальных проблем с психикой. Но не имея точных ответов, реакции от меня на стороннюю оценку и единого мнения о специфичности моей личности, все, как один, держались на расстоянии в молчаливом уважении перед качеством и точностью исполняемой работы. И меня всё устраивало, как и цена, что пришлось за это заплатить. Я замерла во времени в коконе ледяного отчуждения без каких-либо перспектив на изменение на долгие годы, пока вдруг не появился кто-то, кто без особых усилий пустил трещину в моем безукоризненном самоконтроле.

Этим кем-то оказался Рид. Подросток, изначально не привлёкший к себе моего внимания и попавший в Дом Очага исключительно из-за прочной родственной связи с братом-телепатом, что представлял для Семьи определённый интерес, был заурядным, слишком взрослым для воспитания в нём взглядов и качеств, ценимых организацией, не обладал исключительными способностями будучи ошибочно идентифицированным, как телекинетик, но с течением времени раскрывшийся для меня, как редкая жемчужина, всё чаще привлекающая к себе пристальное внимание. И дело было не в том, что в серьёзном и взрослом юноше неожиданно обнаружился стихийник, а в замысловатом сочетании сдержанности и контроле своих побуждений с трогательной заботой к симпатичным ему людям, заметной невооруженным глазом доброты с принятием и следованию правилам Дома и мафии, всегда имеющем место быть собственному чётко сформулированному мнению и безоговорочной преданности и исполнительности, что требовало определённой силы характера. Мне нравилась сформировавшаяся в нём личность и, не смотря на свою извечную позицию, держать всех на расстоянии, как-то незаметно для себя самой я стала уделять ему куда больше внимание, чем прочим воспитанникам, даже в какой-то момент переняв заботу о его куда менее благоразумном брате. И сейчас, когда близилось время выпуска Рида из стен Дома, я всё острее чувствовала необходимость быть рядом с ним не потому, что это ему требовалось, а скорее для собственного спокойствия, подтверждения тому, что он справится.

Скользя взглядом по старшему Греймарку, не упуская из вида мелкие изменения в позе, выражении лица, я всё больше чувствовала себя не в своей тарелке. Тело чутко отозвалось на колебания воздуха в отрезанном от внешних факторов помещении и неестественному повышению температуры, покрываясь мурашками. Я догадывалась о причинах неожиданной оттепели, от чего становилось ещё более гадко на душе из-за истинного повода, по которому пригласила к себе Рида, так чутко и участливо отреагировавшего на проблему сохранения моего здоровья. Мне не нравилось то, во что я планировала посвятить его, и малодушный страх предстать в его глазах в качестве беспощадного чудовища, лишившись благосклонности небезразличного мне Воспитанника, точил непоколебимость принятого решения.

- Всё верно, ты не наставник, - негромко повторяю слова Рида, вновь встретившись взглядом с бездонной синевой его глаз. Было ли дело в длительном нахождении на холоде, от количества выкуренных сигарет в попытке достичь внутреннего равновесия, или уязвимости, что я сейчас чувствовала, но мой голос звучит немного хрипло. Вдруг оказавшись неспособной выносить выражение растерянности и непонимания на лице Воспитанника, я отвожу взгляд в сторону, чуть откидываясь на спинку кресла. - Знаешь, изначально поручение по основанию Дома Очага не вызвало во мне совершенно никакого энтузиазма. Работа с детьми, с формированием их личности... это кропотливый и ювелирный труд, не гарантирующий положительного результата. К тому же у меня даже не было психологического образования, чтобы хоть как-то претендовать на право вмешиваться в чужие головы, не было команды, что взяла бы на себя часть ответственности. Всё начиналось очень медленно. Один неуверенный шаг за другим. Я ошибалась... много ошибалась по своей неопытности в этой деятельности. И каждая допущенная ошибка не только ложилась невероятным грузом на мои плечи, но и лишала тех детей, коим я посчитала возможным дать шанс на новую жизнь, не только этого самого шанса, но и жизни, - облизнув в миг пересохшие губы, я всё же не смогла перевести взгляд на собеседника, вместо этого, тяжело вздохнув, продолжила буравить взглядом бурю за окном. - Потребовалось не мало времени и человеческих жизней, чтобы система заработала. За годы практики в большинстве случаев я стала способна определить кто из детей, привлекающих внимание Наставников, способен будет выжить в ней и оправдать возложенные на них ожидания, а кому лучше вернуться и попытаться выжить в тех условиях, в которых они оказались. Но даже сейчас возникают вот такие ситуации, - неопределённый жест ладонью в сторону личного дела Воспитанника в руках Рида, - когда я обязана принять решение о ликвидации человека, чью жизнь и взросление наблюдала на протяжении нескольких лет. И это самое сложное бремя из всех, что лежит на плечах Управляющего Домом.

На некоторое время я замолчала, просто смотря в пространство. Сознание услужливо принялось рисовать моменты из памяти, что были связаны с Воспитанником, что сегодня умрёт. Обстоятельства, при которых тот попал в Дом, его первичная оценка, часть успехов, коим я была свидетелем или изученных из докладов. Всё то, что могло и вызывало чувство вины. Не справился не он. Не справилась я.

- Ты не наставник, Рид, - нетипично мягко улыбнувшись, я всё же вернула взгляд к, казалось, побледневшему лицу, что могло быть, конечно, обманом зрения или игре фантазии в приглушённом свете кабинета. - Но я не могла не заметить твоей личной заинтересованности и рвения по выполнению обязанностей по Дому. Поправь меня, если я ошибаюсь, но, как мне кажется, это место стало для тебя значить несколько больше, чем для всех остальных. И это нормально. Признаться, и я не была бы против, если бы в будущем нашёлся кто-то, кто заменит меня на посту Управляющего Домом, ведь при наличии "Полёта", что так же требует много моего внимания, держать всё под контролем стало не простой задачей, - немного подумав, я вышла из закрытой позы, подавшись немного вперёд в поисках ответов, что могут быть и не произнесены вслух, уже требовательно заглянула в глаза напротив. - Дом Очага стал удивительным местом. Это не рядовой детский дом из государственной системы, что зачастую выпускают психологически покалеченных взрослых, а полноценное учебное заведение с так называемым трудоустройством в будущем, выпускники которого не окажутся на улице, но и не обретут так называемой сильно романтизированной свободы. Но цена управления им, гордости за достижения Воспитанников невероятно высока. И прежде, чем двигаться дальше в направлении, которому я готова поспособствовать, тебе нужно ответить самому себе на один простой вопрос: готов ли ты её заплатить?

Это был очень непростой разговор. Но, вероятно, для Рида он оказался на порядок тяжелее, чем для меня, ведь я точно понимала какие цели преследую и осознавала все последствия в то время, как для юноши подобная прямота и откровенность с моей стороны была необычна и порядком выбивала из привычной колеи. Я видела смятение в его взгляде, позе и жестах, всей сложной гамме эмоций, отражающейся на лице, видела то, как внутри него разгорается битва между лояльностью к Дому очага и его собственным представлением о правильном и неправильном. Поэтому для меня не стало неожиданностью, когда повзрослевший, но всё ещё очень молодой и неопытный Воспитанник под влиянием охвативших эмоций предпринял робкую попытку вступиться за приговорённого правилами мафии сверстника. Вот только осуждения это не вызвало, напротив, появилось чувство некой гордости, что часто сопровождала меня в отношении Рида, что коснулось теплом оледеневшей души потому, что вопреки откровенному программированию детей на территории Дома, тот смог сберечь в себе индивидуальность и те человеческие качества, что должны были помочь ему сохранить своё я, не позволив превратиться в бездушное чудовище даже в условии жизни внутри синдиката. Этот путь был самым сложным в тех реалиях, в которых мы жили, ему еще предстояло многому научиться, но в случае успеха, он должен был открыть перед ним многие двери и сделать доступными высоты. Поэтому я промолчала, чуть улыбнувшись, когда Воспитанник стушевался, осознав, что невольно ступил на скользкую в обычных условиях тему. Вот только сейчас условия были необычными.

Взгляд следует за молодым человеком, когда тот поднимается с места, и на один короткий миг у меня создаётся впечатление, что тот хочет сбежать от неудобного разговора. Я выжидаю, прислушиваясь к излагаемым Ридом мыслям, но так и не услышав от Воспитанника ответа на чётко поставленный вопрос, коротко вздыхаю. Невольные мысли о том, что, возможно, я поторопилась или выбрала неверный подход, коррозией расползаются по сознанию, подрывая твёрдую некоторое время назад уверенность. И я могла бы всё прекратить, отпустить едва повзрослевшего ребёнка попытаться досматривать прерванные сны или метаться из угла в угол от снедаемых им тяжёлых мыслей, но... вероятно, моё сердце всё же достаточно очерствело, чтобы так не поступить. Прости меня, Рид, но детство, к сожалению, уже закончилось. Пора взрослеть.

- Даже имея всю информацию по данному конкретному случаю перед собой, ты продолжаешь верить в то, что что-то можно исправить? - взгляд на короткое мгновение отрывается от лица напротив, выразительно опустившись на папку с личным делом, что вновь располагалась на столе, чтобы снова вернуться к синеве чужих глаз. - Видишь ли, Дом не просто так открывает двери, как правило, для маленьких детей. Их мнение, мировоззрение есть возможность скорректировать, направить в безопасное для их жизней русло и помочь повзрослеть со взглядами, созвучными принципам и ценностям Семьи. Но если личность формируется таким образом, что по каким-то причинам становится неприемлемой, ни уговоры, коим не место в Доме, ни грубая сила, к которой я так же не расположена прибегать, не изменит этого. Даже если ему хватит смекалки притаится и сделать вид, что внезапно всё осознал, то надёжности такой человек для окружающих его это не прибавит. Что потом? Какова вероятность того, что он продаст своих же, когда представится такая возможность, и, как результат, погибнет куда больше членов Семьи? - ещё один короткий вздох срывается с губ, прежде чем я зеркально повторяю манёвр Рида и поднимаюсь с кресла, складывая руки на груди. - Отбросив мораль и эмпатию в сторону, я могу с уверенностью утверждать, что Семья не заинтересована в подобных... потерях среди Воспитанников. В каждого из вас вложены большие средства и много сил, поэтому прежде чем признать неудачу и потерю так называемых инвестиций, каждый проходит довольно продолжительный испытательный срок, исчисляемый не днями, а годами. И если по истечении этого срока результат неудовлетворителен, то, что, по твоему мнению, можно ещё сделать?

Когда в помещении воцаряется молчание, я какое-то время просто наблюдаю за собеседником. Мы продолжаем стоять друг напротив друга, разделённые предметом мебели: я, опирающаяся в обсуждаемом вопросе на многолетний опыт и уверенная в каждом слове, что произношу вслух, и Рид, погрязший в собственных мыслях, вероятно, всё ещё ищущий какую-то лазейку, чтобы сохранить человеческую жизнь. Да, мне импонировала эта его черта характера, однако здесь и сейчас главной темой беседы была не поиск возможных выходов по изменению уже принятого решения, а потому, немного помедлив, я выхожу из-за стола, обогнув его по кругу и останавливаюсь совсем рядом с воспитанником.

- Считаешь меня бездушным монстром? - вопреки содержанию вопроса, я улыбаюсь, глядя на Воспитанника снизу вверх из-за существенной разницы в росте в отсутствии привычной обуви на высоком каблуке. Для меня, как для лисы, чей жизненный срок в идеале простирается не на одну сотню лет, время имело пластичную текстуру, вязко и бесконечно растягиваясь, казалось, в вечность. А потому сейчас, стоя перед некогда в виду взросления нескладным подростком мне было удивительно осознавать, как вчерашний оставленный на произвол судьбы ребёнок так быстро смог превратиться во взрослого, рассудительного и симпатичного мужчину. - Рид, я редко позволяю себе прибегать к похвалам или выделению кого-то из Воспитанников на фоне других. Для меня не может быть любимчиков, ведь в противном случае это приведёт к конкуренции, что может конечно обернуться чем-то полезным, но вероятнее всего, приведёт к катастрофе. Но это не значит, что я слепа к успехам и неудачам тех, кто находится в моей ответственности. И сейчас, без посредников и лишних ушей, я, пожалуй, могу сказать, что более чем довольна твоими результатами, ходом большинства твоих мыслей и демонстрации лояльности организации. Именно поэтому ты здесь. Именно поэтому я задала тот вопрос, что тебя так взволновал. Сейчас это не испытание, не особенно жёсткая проверка твоей готовности выполнить задание, а попытка понять, чего ты хочешь от своего будущего. Ты волен выбрать путь наименьшего сопротивления и остановиться в самом начале, делая то, что не всегда, но нравится, замерев на неопределенный срок на позиции простого исполнителя. Но я хочу и могу дать тебе возможность, не гарантию. Возможность достигнуть чего-то большего, получить большую свободу в организации и возможность когда-то в будущем больше руководствоваться собственными решениями, а не чьей-то указке, - позволив себе небольшую вольность, я аккуратно касаюсь его предплечья, чуть сжимая в, как мне казалось, ободряющем жесте. - Моё предложение является выбором дальнейшего развития. Оно не значит, что я намерена сделать из тебя палача, которого собираюсь отправить претворять в явь уже принятое решение, а лишь намерение в случае положительного решения помочь тебе с принятием, как положительных его сторон, так и отрицательных. Легко не будет, приятно... далеко не всегда. Но это возможность стать кем-то большим, чем рядовой исполнитель. Впрочем, твой отказ так же ничего не изменит. Я просто буду ждать появления иного кандидата, кому смогу доверить эту ответственную работу. Однако, надеюсь, прежде чем определиться, ты примешь во внимание тот факт, что большинство лишены выбора, как такового.