Стекло разбирается не сразу, покрываясь тонкими полосками трещин, пронизывающих все пространство, пока, наконец, поверхность не выдерживает, разлетаясь на тысячи неровных острых осколков. Должно быть, каждое, даже самое незначительное продвижение разлома приносило бы человеку из стекла чудовищную боль. И даже если рама продолжала бы удерживать искореженные фрагменты вместе, то картинка все равно никогда не была бы прежней - она сохраняла бы след каждого удара, каждой трещины и надлома. Давина чувствовала, как что-то в ней ломается, но даже не пыталась этому помешать, прекрасно понимая, что окровавленные руки не спасут этот осколок от каменного пола. Ничто не спасет кусок её жизни, имя которому - Кол Майклсон.
Заброшенная церковь сохранила прекрасную акустику - любое сказанное слово в зале отражалось, усиливаясь в пустом пространстве и возносясь прямо до небес. Молитвы здесь исцеляли, воодушевляя. Слова Кола обладали прямо противоположным эффектом, заставляя кровоточить старые раны. А у Давины даже не было сил защищаться. Она просто не могла поверить в услышанное, стоя посреди огромного зала и придерживаясь за спинку одной из лавок. Она чувствовала боль, опустошение, но главное - жгучее и всепроникающее разочарование. Горькое, подобное яду отравляющее все, за что она так отчаянно цеплялась. Эта трещина проходит сквозь воспоминания, делая слова о симпатии ложью, о доверии - лицемерием. Она совершила очередную ошибку, поверив в то, что даже среди Майклсонов может быть исключение.
Любовь. Знакомо ли вообще тебе это чувство, Кол? Давина ненавидела себя за то, что подпустила это чудовище так близко. Что позволила быть своей слабостью. Что он все еще стоит прямо перед ней, крутя в тонких пальцах найденное в её волосах перо, обвиняя в том, что она предала его любовь. И это после того, как она помогла вытащить его с того света, а он просто оттолкнул её, заменив какой-то слабовидящей и глухой ведьмой?! Перо сгорает в его пальцах, не забывая ужалить аристократические пальцы - о да, она еще помнит, что первородные вампиры умирают в огне, заживо превращаясь в пепел.
- Ты убил его, - практически одними губами произносит она, перебарывая желание причинить ему боль, хотя бы отдаленно напоминающую ту, что бурлит в её собственной душе. В этот момент Сидни решает, что конкурентка достаточно получила и включается в игру, вдруг вспоминая об уже принесенной еде и планировавшемся празднике. Кол уходит, в то время как Клэр стоит неподвижно, позволяя слезам течь из глаз. Она, черт побери, не знает, что чувствует! И боль, и ярость, и обиду, и разочарование. Она не знает, чего хочет больше - прекратить эту боль или усилить её, пережить самой или отдать другим, защитить себя и признать, что она действительно пыталась жить дальше.
- И что это только что было?
На эти несколько мгновений она и вовсе забыла о существовании Кая. На какое-то время стыд и сожаление перекрывают все другие чувства, прежде чем сказанное доходит до её сознания. Никакого сочувствия, никакого волнения - лишь надменное недовольство, кажется, слегка подпорченным праздником и раскрывшимися подробностями её прошлого. Он его друг. На миг Давина поверила, что не одна, что у нее есть кто-то, не связанный с Майклсонами. Но, судя по его тону, она одна. Как всегда.
Витражи начинают трескаться, а светильники ярко загораются пламенем, которое она не контролирует и не видит - перед глазами пелена слез и кажется, что так трещины незаметны. Но, кажется, живого места больше не осталось.
- Что это было?! - яростно начинает она, прежде чем повернуться к Паркеру. Если она хотела ударить или провести парочку спецэффектов, то пора начинать, но Давина бездействует. Не Кай виновен в произошедшем, хоть ей и хочется его обвинить - что предупредил о визите, что не назвал имя, что не объяснил Колу, что остановился у нее по причинам, далеким от статуса "дружка". Скоро вернуться остальные - коридор церкви совсем небольшой, а потому, отрицательно помотав головой, девушка просто стирает слезы, направляясь к противоположному выходу, но дорогу ей преграждают вернувшиеся гости. Так и не решив, обогнуть их, пропустить или же просто смести с дороги, Давина замирает посреди зала. А дальше все происходит очень быстро: один из пакетов рвется, бутылка падает на землю, разбиваясь. Все, кроме молчащей Клэр приходят к выводу о том, что необходимо восполнить потери. Но вот незадача: Сидни осталась без обуви, а разделяться как-то иначе никому не хочется.
- Я схожу, - хватаясь за спасительную возможность, девушка тут же покидает пределы церкви. По дороге, смахивая слезы, она подумывает и вовсе сбежать, укрывшись заклинанием сокрытия, но желание выпить пересиливает. Магазин. Давина сразу вычеркивает шампанское из списка покупок - ничего меньше сорока градусов, аминь. Виски. Кажется, где-то среди живых пакетов была кола, но на всякий случай девушка берет и её. После чего, проходя мимо стеллажа еще раз, прихватывает вторую бутылку алкоголя, направляясь на кассу.
- Предъявите, пожалуйста, паспорт, - видимо, правильно оценивая сочетание красных глаз и убойного для одной девушки количества алкоголя, требует кассир. Только сейчас Давина понимает, что действительно не может просто так купить себе выпить.
- Он дома, - потирая лоб, говорит она, ругая себя за то, что не подумала о такой ситуации заранее. Возвращаться домой и идти просить кого-нибудь сходить с ней было выше её сил.
- Увы, ничем не могу вам помочь, - оживившийся продавец уже тянет руки к товару, в то время как девушка стоит, раздумывая, как далеко она готова пойти в столь взвинченном состоянии.