ХРОНОЛОГИЯ

Эви никогда не тяготила их с Томом разница в возрасте: тот мог строить из себя старшего брата или первым пойти в Академию, заставив скучать по себе и рваться за пределы дома, но никогда — завидовать. Это как пытаться перегнать брата в росте — все равно не получится, зато можно спокойно таскать каблуки. Нормальный ход вещей, в котором они рано или поздно сравняются. Всегда сравнивались, за исключением трех вещей: расположения матери, чувства стиля и количества романов. В первом у Эвелинн был полный провал, зато в последних двух она с лихвой могла дать брату фору, пусть и надеясь, что со временем это изменится. Иначе он так и будет закатывать глаза и отстраняться, стоит им с Себастьяном оказаться в одном помещении. Первое время Лайтвуд такое отношение Тома задевало и обижало, потому что в голове не укладывалось, что брат на стороне тех, кто шептался по углам Академии о сблизившихся младших Лайтвудах. Но чем больше она пыталась пробиться сквозь отчуждение, которое возвел вокруг себя Томас, тем больше понимала, что что-то не так.
Сидя напротив хмурых братьев в столовой Академии, Ивви лениво помешивала свой обед — очередное блюдо национальной кухни выглядело подозрительно даже для тех, кто плохо себе представлял, как должен выглядеть оригинал. Гаспачо не радовал ни цветом, ни консистенцией, что не улучшало и без того не сильно воодушевленную обстановку за столом.
Предстоящий экзамен Томаса, включавший встречу с настоящим демоном, вызывал у Эви здравое беспокойство вперемешку с едва кольнувшим осознанием, что до их собственных испытаний еще два года и все это время придется отсиживаться в стороне. Но по сравнению с Себастьяном она просто светилась энтузиазмом и гордостью за брата, смирившись, что снова окажется на вторых ролях на немногочисленных семейных обедах, если родители вдруг оторвутся от никогда не заканчивающихся дел Конклава. Или третьих? Связь же парабатаев проходила проверку, как и лояльность школьным правилам, которую Инферни благополучно завалил, судя по открывшейся Эви картине возле кладовки.
Оглядевшись по сторонам, девушка невольно покачала головой, прежде чем направиться к Себастьяну. Тот, судя по всему, решал вопрос вместительности своего тайника. Который должен был решить заранее. И позвать её с собой.
— А я говорила, что та жижа была не гаспачо. Ты же в курсе, что у Лайтвудов есть испанские корни? Нельзя, чтобы наше национальное блюдо кому-нибудь навредило, — присаживаясь на корточки рядом с отключившимся парнем, девушка сочувственно покачала головой, улыбаясь тому, как быстро названный брат пошел в наступление. Хотя уж от нее-то мог бы и не защищаться. Впрочем, Ивви хотела послушать, что он скажет дальше в свое оправдание.
— Мы оба сейчас не там, где должны быть, — поднимаясь и складывая руки на груди, заметила она, выжидающе смотря на пойманного нарушителя правил, прежде чем кивнуть в сторону начавшего приходить в себя товарища. Каким бы ни было положение вещей, она предпочла быть единственной, кто сейчас упрекает Себастьяна, и уж тем более не стала бы поднимать тревогу. — Рядом с Томом, у которого вот-вот начнется экзамен. Снова его вырубишь или нанесем ему руну тишины?

Продолжая выводить руну на чужом затылке, Эви показательно округляет глаза, выражая все, что думает, по поводу отсутствия на экзамене Дианы Лайтвуд. Идея школьного руководства не вызывать на выпускные экзамены родителей кажется ей лучшим, что вообще было придумано в Академии. Иначе их с Томасом мать непременно освободила бы свой график от всех поручений Конклава, мешающих им с отцом не игнорировать собственных детей в другое время, и гордо взирала бы на происходящее с отведенного зрителям места. Предварительно убедившись, что настроение и самооценка единственной дочери достаточно пострадали на фоне её любви к сыновьям.
— На мой взгляд, это утверждение подходит им обоим, — бросая быстрый взгляд в сторону Себастьяна, Эвелинн кокетливо улыбается. Тема собственной матери была болезненной, а потому излюбленной. Храня секрет отца, сама Лайтвуд предпочитала не скрывать то, как относится к своим отношениям с Дианой, но редко позволяла себе расстраиваться из-за этого, бросая колкие замечания и старательно делая вид, что приняла это, как факт.
Она прилежно оглядывается по сторонам, пока Инферни затаскивает бессознательное тело выпускника в кладовку. Как только его ноги скрываются за дверным проемом, можно ослабить бдительность: в случае чего всегда можно сделать вид, что они просто пытались уединиться. Прямо перед экзаменом старшего брата, но что с этих подростков взять?
Эви мельком бросает взгляд на чужие губы, когда Себастьян говорит о жадности, но между ними ничего так и не происходит. Их новые отношения почему-то категорически не бились с существованием Томаса и той командой, что они были до этого. Связанные дружбой и семьей, с момента заключения связи парабатаев и начала их романа они почему-то не стали ближе друг к другу, как должны были, а наоборот, отдалились, раскачиваясь и все никак не находя способа увязать все воедино.
— Никакого самопожертвования. Учителям сдашься ты, — резюмировала Эви, ожидая скорее готовность принять вызов, чем недовольное выражение лица. Себастьяна хотелось подразнить в ответ, так серьезно он отстаивал независимость собственного отношения к ответственности, даже если версия с жадностью была забавной, пусть и вызвала у девушки не те мысли. Нужно было срочно сосредотачиваться на чем-нибудь другом, поэтому Эви прячет позаимствованное стило. — Хотя не уверена, что это милосерднее. Томас знает Кодекс практически наизусть, а там явно есть какая-нибудь глава по этому поводу.
Браслет привычно обвивал руку, а электрум холодил ладонь руки, которой девушка погладила неровную поверхность. Затеряться на экзамене будет куда проще, вооружившись клинками серафима — метательные ножи были, конечно, утешительным призом, но учитывая участие в испытании настоящих демонов, возможно, не следовало уменьшать арсенал Инферни. И все же ей не хочется становиться обузой, а у кнута есть и другая форма, пусть она еще отрабатывает элементы с копьем в ближнем бою.
— Пойдет. В конце концов, демоны ведь исчезают, если их уничтожить, а так у нас будет меньше шансов пересечься с кем-то. Будет тяжело объяснить нашу экипировку желанием потренироваться на свидании, — рассчитывая, что на территории Идриса все же не будут выпускать кого-то, с кем они не справятся вдвоем или втроем, Ивви на ходу протягивает руку. Что ж, бой без полной экипировки тоже будет для них своеобразным экзаменом. Особенно если они наткнутся по дороге не на Томаса, а на постоянных жителей леса Брослин.

Лайтвуды были не единственными представителями древних родов нефилимов в Академии, поэтому хоть и выделялись, но вовсе не были окружены постоянным вниманием со стороны других обитателей учебного заведения. Южное крыло давно было восстановлено и хотя сумеречные охотники, вопреки своим заявлениям, очень даже любили наказывать потомков за преступления предшественников, кроме пары упоминаний в младших классах эта история никак не отразилась на нынешнем поколении. В преддверии экзамена всех больше интересовала исправность пиксид и отсутствие незваных гостей, как со стороны школы, так и непосредственно из лесной чащи, которая была вполне себе обитаема. Да и двенадцатилетки проявляли интерес если не к запрещенным вылазкам, так к самостоятельному освоению рун, что тоже могло быть чревато. Другими словами, если их с Себастьяном и замечали окружающие, то не обращали особого внимания. Тем более, что не занятые на тренировках ученики слонялись по границе то тут, то там, желая подсмотреть, что ждет их в будущем.
При упоминании отца она едва заметно вздрагивает, прекращая выискивать среди собравшихся знакомые лица и просто смотря на картину в целом. Институты были разбросаны по всему миру, для Эви семья Себастьяна осталась где-то во Франции, там же, где погибла. В голове порой не укладывалось, что многие из них тоже проходили обучение здесь, прежде чем разбрестись по разным уголкам.
— Прямо таки джинн из лампы, — бормочет Эвелинн, после чего бросает аккуратный взгляд в сторону названного брата. Они редко сталкивались с представителями Нижнего мира, проживая в Идрисе, а потому сначала слышали пренебрежительные высказывания в адрес тех, а порой начинали и повторять. Младшую Лайтвуд порой тоже заносило, даже если сейчас она скорее специально обратила внимание на другую часть услышанного, а не пыталась оскорбить фэйри.
— Ты прав, — задумчиво тянет она, впрочем, просто не сосредотачиваясь на мысли о том, что в школе был лазарет и подготовка включала его использование, несмотря на часто используемую руну иратце. Только никто не учитывал, что не все ученики были полностью готовы к встрече с демонами, изнеженные безопасностью внутри щитов и самим фактов наличия ангельской крови в венах. Если одна группа не справится с выпущенным из ловушки демонов, то соседнему сектору может достаться два противника вместо одного. Вряд ли по периметру каждого участка дежурили учителя, слишком уж большую территорию пришлось бы охватить. Скорее всего, они использовали другую систему для слежения, а значит, у них действительно был шанс присоединиться к Томасу до того момента, как тот доберется до пиксиды. Или как свою сломает кто-нибудь из других, более активных учеников. — В Брослине нет тропинок, для секторов явно просто введут несколько точек входа, иначе все выпускники окажутся слишком близко друг к другу.
Лайтвуд бросает быстрый взгляд на руку на своей талии, прежде чем заметить проходящих мимо старшекурсников, внимательно наблюдая за тем, куда их направляют.
— Что ж, наша полоса препятствий началась немного раньше. Подыграй мне, — шепотом отвечает Эви, улыбаясь и наклоняя сначала голову, а после и полностью разворачиваясь, подцепляя чужой ремень с ножнами и подтягивая к себе за тот Себастьяна, прежде чем продолжить уже громче:
— Не стыдно предлагать мне такое посреди Академии, а?
Прежде чем недоумение или какие-нибудь еще эмоции отразятся на чужом лице, Лайтвуд притягивает того к себе для поцелуя. Ей самой почти смешно, хотя на несколько секунд и эти мысли перекрывают приятные ощущения, прежде чем она отстраняется, довольно прикусывая губу и отступая на несколько шагов назад.
— Пойдем отсюда, — улыбаясь максимально соблазнительно и подмигивая Инферни, Эви разворачивается на пятках и направляется в сторону вдоль ограждения. Так у них, по крайней мере, будет причина отсутствия и повод пройти немного дальше в попытке скрыться от лишних глаз, которую далеко не все захотят проверять в разгар экзамена, чтобы напомнить о школьных правилах.
Когда они скрываются из вида, младшая Лайтвуд наконец смеется, оглядываясь назад.
— Прости, мне показалось хорошей идеей так сбежать. Все всё понимают и не сразу подумывают о нарушении другого школьного правила.

Тонкие руки проходятся над дрожащим пламенем свечи, едва освещавшим полупустую, но хоть как-то обставленную комнату. Единственный источник света на многие мили леса вокруг, поглощенные туманом — темницы, по которой будут вечность бродить души непрошенных гостей, польстившихся на тепло и безопасность чужого дома. Этот огонь — её личное проклятие, всегда зажжённый и упрямо скрывающий что-то, что давно прячется под кожей с той самой ночи, когда все это началось.
Ногти проходятся по поверхности старого стола, оставляя неглубокие борозды в уже немного рыхлой древесине. Отлетевшие щепки не причиняют никакого вреда, осыпаясь на пол и забываясь, стоит им исчезнуть из освещенного участка комнаты. Взявшись за ручку простого, немного погнутого от времени и нескольких падений подсвечника, она обходит комнату, зажигая еще несколько свечей и равнодушно осматривая свое жилище — единственную комнату, в которой поддерживается привычное людям убранство. Хотя людей здесь не было уже очень и очень давно.  [float=right][/float]
Она выходит на порог жилища, вглядываясь в подступающий к дому туман, не то согнанный с окрестностей ветром, не то давным-давно облюбовавший дом, который в свое время не смог укрыть от беды, зато надежно спрятал все, что произошло внутри. Сколько лет назад это было? Время в лесу давно поменяло свой ход, впрочем, не стерев привычку вглядываться в ночное небо, ведя отсчет по луне, холодными светом проглядывающим сквозь крону деревьев и ненадолго являя тайны мрака здешних мест.
Не успевает она вернуть свечу на стол, как раздается стук в дверь. Перед глазами вспыхивают картинки ничуть не непотускневших воспоминаний, прежде чем голова медленно поворачивается через плечо в сторону входа, не столько прислушиваясь к происходящему снаружи, сколько вынося смертный приговор потревожившему её покой. Они все так поступали. Все шли на огни хижины, вторгались туда, где не должны были быть. Сначала она не могла их погасить, после — не желала, сгорая от неутоленной жажды мести, запертая в своей собственной тюрьме в вечном ожидании, которое всегда было ненапрасным.
Стук повторяется уже когда она стоит перед самой дверью, ведя сама с собой презабавную игру — заблудшие воины обычно не утруждали себя ни ожиданием, ни получением разрешения на вход в столько манящее посреди холодного, дикого леса убежище. Это заставляет её чуть хмуриться, распахивая дверь — пусть следующие минуты и будут пропитаны вынужденным притворством, кротость и страх никогда не были присущими ей чертами.
Гость оказывается чуть ниже её взора. Раненый?.. Общение с такими было куда обременительнее, но присмотревшись, она узнает в чересчур вежливом госте ребенка, продрогшего и явно валящегося с ног от усталости, но достаточно напуганного ею, чтобы не пытаться вбежать в дом. Даже если на его лице отражается тень удивления, которая, будь он постарше, стоила бы ему жизни.
Дети, может, и терялись в лесу, но зачастую становились добычей диких зверей, чем хозяйки лесной хижины. Босой и весь в грязи, он явно был выходцем одной из близлежащих деревень, иначе бы наверняка погиб, не дойдя до затерянного в лесу убежища. Придерживая юбки старого, будто нетронутого жизнью в лесу платья, она окидывает взглядом небольшую лужайку перед домом, убеждаясь, что больше никого вокруг нет. Туман не пропустит внутрь больше одного путника за раз, но меньше всего ей хотелось, чтобы сельчане прочесывали лес в поисках пропавшего ребенка. Или сбежавшего крестьянина, за которым придут не обеспокоенные родители, а разгневанные ручные псы очередного испорченного властью проходимца. Еще раз посмотрев на мальчишку, она отходит в сторону, жестом позволяя тому зайти.
— Голоден? — собственный голос звучит непривычно даже для нее самой — в лесной глуши особо не с кем общаться, даже если с каждым путником она затевала примерно один и тот же разговор. В доме есть еда и немного воды, которые дева полупозабытыми движениями достает, добавляя к тлеющим углям в печи новые дрова, чтобы немного повысить температуру в хижине, пусть и обитаемой, но недостаточно прогретой для кого-то, кто долгое время провел в лесу без еды и тепла. — Ты забрел довольно далеко от основных дорог. Идти через лес — не лучший способ срезать путь.
По крайней мере, так, возможно, он будет в дальнейшем держаться подальше от этих мест.

[icon]https://funkyimg.com/i/3aMR2.jpg[/icon][status] [/status][nick]Mistress of the forest[/nick]