Ну пожалуйста!

Давление на браслет на собственном запястье почти причиняет боль, как будто от силы нажима внутри темного артефакта что-то встанет на место, и Майкл вернется на чердак. Она зовет раз, другой, сжимая дрожащие руки и закрывая глаза, читает заклинание несколько раз подряд, прежде чем бросить это дело, бросаясь к телефону. Мнется в нерешительности, выбирая, кому позвонить, прежде чем видит всплывающее уведомление о новой публикации Джоша. Паника немного отступает, даже если все внутри кричит о том, что нужно предупредить его и Марселя. Вот только... что они сделают? Майкл не станет охотиться на них, зато Клаус тут же будет поставлен в известность. И нет никаких гарантий, что он не убьет кого-нибудь в отместку за то, что она сделала.

Вернувшись в город, Давина была слишком погружена в собственные переживания: Калеб оказался вампиром, да к тому же Майклсоном, а история рода Клэр, как и семейный склеп, куда более содержательными. Её не покидали мысли о том, как много из этого было известно её матери и не было ли решение отдать дочь для жертвоприношения попыткой обелить репутацию семьи? Не то чтобы это для неё многое меняло, но невозможность спросить напрямую действовала на нервы ничуть не меньше скрытой и пагубной радости от того, что у нее нет необходимости смотреть в глаза женщины, которая её предала.

Но за всеми этими мыслями она позволила себе отпустить ситуацию с Майклом, понадеявшись на надежность заклинания. Бесплодные попытки разорвать связь Клауса с его кровной линией сменились планом б, в котором существование первородного отца семейства не учитывалось, потому что о нем никто не знал. И Давина надеялась, что еще не поздно сделать что-нибудь, чтобы все оставалось так и дальше.

Месяц назад она сделала все, чтобы найти Майкла, поэтому спустя несколько бессонных ночей и полных нервозности дней хмуро наблюдала со стороны, как тот беспечно разговаривает с какой-то девушкой, несмотря на неоднократно повторяемый призыв. Внутри еще теплится маленькая надежда на то, что дело лишь в радиусе применения и повтори она все еще раз ближе — сработает. Но не было никаких причин для подобного ослабления, да и выдать себя сейчас, если контроль уничтожен, означало подписать смертный приговор еще и себе — вряд ли тот допустит повторения ситуации, а сил справиться с ним у нее не хватит.

Девушка казалась смутно знакомой, но это наводило лишь на мысль о том, что она местная. Ровно до того момента, пока та не скрывалась в магазине предметов для темной магии — Клэр едва не скрежетала зубами, прекрасно понимая, что в Новом Орлеане подобные места были не только стилизованным аттракционом для туристов, но и вполне действующими точками торговли. Которые содержали ведьмы, даже если эта конкретная и могла иметь некоторые проблемы с одобрением старейшин. Раньше. В прежние времена Ди дважды подумала бы, заходить ли внутрь. Некоторое время назад — хотела заглянуть ознакомиться с ассортиментом, не добравшись только по причине того, что пыталась придерживаться холодного нейтралитета по отношению к ковенам и меньше всего желала сталкиваться с кем-то из своих, даже если сейчас никто не потащит её завершать никакой ритуал. Но сейчас словосочетание «местная ведьма» действовали в качестве красной тряпки, сшибая остатки самообладания, после последних нескольких дней итак державшегося непонятно на чем.

Дожидаться закрытия она не стала — несмотря на то, что Майкл предпочитал общение с ведьмой убийству Клауса, промедление все еще могло стоить её друзьям жизни. И если всему виной опять будет очередная ведьма из французского квартала, то она сравняет это место с землей без всяких там сил с жатвы. Поэтому Ди с силой налегла на дверь.

— Есть кто? — не сильно старательно проверяя просветы между стеллажами, Клэр небольшим всплеском магии заставляет взрываться небольшие баночки одну за одной, засыпая пол осколками и содержимым, чтобы привлечь к себе внимание хозяйки. — Извини, не нашла звонка. Но раз тебе хватило сил отключить мое заклинание, проблем с уборкой быть не должно, ведь так?

Кто бы что ни говорил, а применять магию ведьм Нового Орлеана против них самих — приятно. Не то что топтаться у очередной закрытой двери, напоминая себе, что оно того не стоит. И уж куда лучше мыслей, появляющихся после каждого освоенного заклинания, что это не её заслуга, а лишь отголоски жатвы, увеличившие силу, как и было задумано. Ими. Что четыре жизни были поломаны ради этого — блеклая тень, оставшаяся от Кэсси тоже мало напоминала олицетворение величия ведьм, к которому они так стремились, а остальные были и вовсе мертвы. И что еще больше пострадает только потому что ковены никак не уймутся.

Клэр зло смотрит на девушку по другую сторону прилавка. Старше её, хоть и держится за стойку, как будто это поможет, реши Давина швырнуть её в стену. Честное слово, неужели она еще не доказала, что за свое пойдет до конца, будь против ведьмы, предки или даже первородные? Почему нельзя оставить её в покое, тем более, что в этот раз она угрожала не «своим» и даже отчасти выступала за баланс?! После того, как воскресила Майкла. Или все дело в том, что нужно обязательно отправить на тот свет как можно больше вампиров, включая родословную Клауса?

— А ты и другим портишь заклинания? Не просто назло лично мне? — Давина взрывает еще пару колб просто в отместку — плевать ей на чужое имущество. Да и это намного лучше переломанных костей. Дурная привычка после долгого общения с вампирами и войны с собственным ковеном.

Она не верит, что ведьма сделала это случайно, пусть её и настораживает отсутствие реакции с той стороны. Вряд ли под прилавком вместо вызова полиции кнопка для сигнала на кладбище Лафайет. Бледная, та едва стоит, вызывая мысль об отравлении, острой аллергии или ранении. Взгляд скользит вдоль чужой шеи — все-таки Майкл вампир, сколько бы не твердил о том, что питается исключительно себе подобными. Ничего, зато внутри все сжимается в тугой узел от мысли о том, о чем она не подумала в своем желании скрыть правду: Джош и Марсель могут погибнуть вовсе не от того, что Майкл доберется до Клауса. Внутри нарастает паника, заставляя на несколько секунд снова неуверенно сжимать браслет, пытаясь решить, есть ли смысл пытаться восстановить заклинание. Особенно с учетом того, что ей предлагают спокойно поговорить об этом.

— Поговорим? Спокойно? — медленно повторяет Клэр, подходя к прилавку с другой стороны, прежде чем с силой опустить руки на столешницу с другой стороны. — Мои друзья могут в любой момент погибнуть, если Майкл доберется до Клауса или проголодается. Или если Клаус узнает о том, что я сделала, — Ди старается не думать о том, сколько раз называла имена своих близких в присутствии отца семейства Майклсонов, подвергнув их еще большей угрозе. Как когда-то подвергла Тима, просто желая попрощаться. Она не знает смеяться ей или кричать, чтобы до ведьмы наконец дошло, что её не интересует власть, сила или даже чертовы ковены. С ними все. Что единственное, что ей нужно — обезопасить людей, которых она любит. — Поэтому, если ты не привязала мое заклинание к другому артефакту, которым можешь сама управлять Майклом, то нам лучше поторопиться.

Ди хмурится в нетерпении, потому что лицо напротив не выражает ни злорадства, ни радости, а усиливающийся хрип не нравится даже Клэр. Она немного отстраняется, проверяя, что точно не кипятит ничего лишнего в порыве эмоций, да и в магазин не вошел никто другой. Уж не подсыпали ли ей отраву? Пользоваться слабостью своего врага она так и не научилась, презирая Клауса именно за это. Да и ей, в конце концов, нужны ответы, а не бездыханное тело ведьмы, как бы сильно та ей не насолила своим вмешательством.

— Скажи мне, что у тебя просто астма и ты не пила ничего из рук... других людей, — Давина искренне сомневается, что Майкл опустился бы до подобной мерзости вместо честного удара прямо в сердце каким-нибудь собственноручно заточенным предметом с клановым гербом. Чисто почерк Клауса, но только его здесь не хватало.

Ди морщится, досадливо поджимая губы — до этого момента у нее еще была слабая надежда на то, что Майкл пока еще не предоставлен самому себе, а находится под контролем ведьм. Им, по крайней мере, она могла бы попытаться что-то предложить в обмен на жизнь своих друзей, в то время как старший Майклсон точно не станет её слушать. Единственное, чего она не понимает — как ведьмы со своей неуемной жаждой силы и власти могли выпустить ситуацию из-под контроля? Зачем освобождать оружие против Клауса, если можно было удержать того от желания в процессе спалить город или убить кучу людей? Ведьмы никогда не отличались добротой, рождаясь с кровью на руках и по локоть окуная те в нее вновь, но раньше они всегда считали Новый Орлеан домом. Но кажется, их отчаяние достигло высшей отметки, перейдя в безумие.

Клэр теряет время, непозволительно много времени, когда все-таки собирается спросить, стоило ли желание насолить ей всего того, что произойдет, когда магазин начинает изрядно потряхивать: взрываются склянки, падают вещи со стеллажа, а после и он сам, а дверь едва не слетает с петель, когда ту магией припечатывают обратно. Давина растерянно смотрит по сторонам, будто вернувшись на год назад в свое убежище в церкви, когда силы внутри было слишком много дня одного, а полное отсутствие контроля давало той полный карт-бланш. Тогда магия пугала. Отравляла жизнь. Не только давала власть, но и делала опасной для самой себя и людей вокруг. И страшно даже подумать о том, что она могла вновь настолько утратить над собой контроль.

И все же, это не она. На осознание уходит несколько секунд, прежде чем взгляд останавливается на девушке за прилавком, съежившейся и напряженной, как будто её скоро разорвет. Слишком знакомо, даже если Ди понятия не имеет, откуда в ней может быть столько силы. Новая попытка ковенов вернуть себе влияние? Поэтому её особо не спрашивали? Вспоминая себя, можно быть более чем уверенной, что к ведьме сейчас слишком опасно подходить, но Клэр упрямо возвращается к месту, где стояла, лихорадочно прокручивая в голове, что делать. Первой мыслью было напасть — притянуть что-нибудь тяжелое со стеллажей напротив, сбивая концентрацию или вовсе лишая сознания, но вместе со страхом причинить вред внутри разливается жгучее чувство вины. Ей всегда помогал Марсель, бережно относивший на чердак, или Джош, пусть не заставший ни одного срыва, но всегда подбадривающий в минуты, когда она была готова сдаться. Поэтому Ди наклоняется через столешницу, перекрещивая руки и накрывая теми чужие, уже изрядно побелевшие от силы, с которой сжимали столешницу.

— Эй, дыши! Я попробую забрать часть силы, чтобы тебя немного отпустило, — быстро проговаривает она, надеясь, что не отправится в полет через магазин после этих слов. Да и сомневается, что у ведьмы напротив не получилось бы направить атаку на нее при желании. — А потом мы поговорим, спокойно. Я не причиню тебе вреда, мне просто нужны ответы.

Уже готовясь начать читать заклинание, Клэр слышит то, к чему не была готова. Эмпат. Она не Кол и не знает досконально, что это значит и чем грозит, но понимает из собственных обрывочных знаний и негромких хриплых объяснений, что во всем виноваты эмоции. И Майкл, как все первородные, прекрасно умеющий пользоваться чужой слабостью, если что-то мешало ему добраться до Клауса. Она не хочет верить такому странному объяснению, боится, что все увиденное — очередной спектакль и обман, даже если чутье подсказывает ей, что ведьмы скорее бы напали, чем решились играть в тонкие психологические игры. Да и не было им никогда никакого дела до чувств трусливой предательницы, которая пошла против них. И даже если девушка напротив почувствовала это своей силой, Ди не верила, что можно так сыграть. Подделать боль и безнадежность в глазах, в которые смотрит с горечью и недоверием — к самой себе, прежде чем медленно закрыть их, начиная нашептывать заклинание. Она не вытягивает чужую силу, даже если оставляет руки на месте больше в части подстраховки, чем поддержки.

С пола возле упавшего стеллажа в воздух поднимается несколько колокольчиков. Несмотря на то, что в местной магии чаще использовались барабаны, туристам нравились всевозможные музыкальные обереги, а в вуду иногда применяли их для связи с душами умерших. И хотя сейчас мысли о подобном опыте отвлекали и нервировали, Ди пыталась настроить их так, чтобы комнату заполнили негромкий мелодичный перезвон — невообразимо далекий от классической музыки, что так ей нравилась, но успокаивающий, как она надеялась, не только её. Аккуратно опуская их обратно, она открывает глаза, чувствуя, как ноют мышцы от неудобного положения, и медленно распрямляясь обратно.

— Мне знакомо чувство, когда ты сама себя не контролируешь, — даже если причины у них были разные — Ди судила по себе, а потому подумала на переизбыток магии, в то время как на самом деле был переизбыток чувств. Она отводит взгляд, не сильно желая раскрывать душу и эмоции ведьме Нового Орлеана, которая поставила под угрозу жизнь её друзей. Даже если она прекрасно понимает, что без предварительно созданного заклинания подчинения обычной ведьме нечего противопоставить силе первородного вампира. — И когда тебя используют — тоже. Но после того, что ты сделала, этого мало, чтобы просто так тебе доверять. Надеюсь, что ты это понимаешь.

Есть еще один момент, заставляющий Ди провести между ними границу, упрямо складывая руки на груди.

— К тому же, у тебя есть свой ковен. Почему не обратилась за помощью к ним? — недоверчиво, почти язвительно, даже если за этим следует несколько глубоких вздохов, чтобы держать эмоции под контролем. Это вообще работает? Тяжело измерить уровень собственного раздражения, когда все летит к чертям. И когда вместо того, чтобы выяснить, как отключили заклинание и бежать спасать друзей, выясняешь отношения с ведьмой, которая это сделала. И которую даже не знаешь, как зовут. — Что сделать, чтобы ты пришла в себя и ответила на мои вопросы, не взрывая магазин? Это вроде как мой метод шантажа и угроз.

Давина неуверенно оборачивается назад, глядя на расставленные на полу после заклинания колокольчики и гадая, звучит ли в голове хозяйки магазина то же, что и у нее? Отголоски мелодии скрипки, игравшей в церкви много месяцев назад, которые теперь служат не только для того, чтобы заставить её глаза предательски щипать. Или дар эмпата раскрывает лишь эмоции, не привнося в те четких образов, мелькавших полузабытыми-полузапрятанными куда-то вглубь воспоминаниями?

— Немного стихийной магии, немного ритуальной. Но в основном — музыка, — мягко поясняет Клэр, впрочем, вновь насторожившись прежде, чем повернуться обратно. Многие ведьмы сталкиваются с проблемой контроля собственной магии. И хотя Клэр не единожды пришлось бороться со своей, это вовсе не делает её экспертом. В отличие от ковена, во главе которого раз в несколько поколений оказывается эмпат. Впрочем, ритуал жатвы в её собственном тоже не был такой уж редкостью, что не помешало скрыть информацию о подробностях от четырех девочек. Поэтому она нехотя добавляет, немного поборовшись сама с собой: — Я училась контролировать магию иначе, но наверняка можно что-то сделать и в твоем случае.

По крайней мере, для этого должно быть не обязательно умирать. Что делает миссию более выполнимой.

Слышать чужие рассуждения о долге перед ковеном, обрекшим на борьбу в одиночестве, для Давины странно. Она не раз задумывалась о том, правильно ли поступила, примкнув к Марселю и не позволив сразу завершить ритуал жатвы. Отказавшись от призрачной надежды вернуть к жизни Монику. Позволив многим, кого знала, умирать. Но чем больше она сталкивалась с последствиями этого решения, тем тверже была в своих убеждениях, что поступила правильно. Что алчных до власти ведьм, не позаботившихся о тех, за чей счет собирались стать сильнее, давно нужно было поставить на место. И хотя теперь Клэр не готова была отказаться от своей магии, будь у нее возможность — их бы она её лишила.

— Бросить спасителя на амбразуру — это они любят, — имея довольно длинный список претензий к методам ковенов, язвит Давина, вновь начиная немного злиться. Причем куда больше на саму девушку, которая пусть и говорит обо всем с сарказмом, почему-то совершенно не пытается потребовать со спасаемых хоть немного участия. Не попади под удар Марсель и Джош, она может и разглядела бы некоторое сходство, но сейчас чужие ошибки воспринимались едва ли не острее собственных. — Твой ковен мог хотя бы попытаться защитить тебя. Да, Майклсоны — соперники не из приятных, но если это только твоя головная боль, то не послать ли тебе их подальше со всеми обещаниями, которые успел за тебя дать кто-то другой?

Приходится давить собственное недовольство, когда ей напоминают о даре и том, что для продолжения разговора успокоиться придется и ей в том числе. Благо, что злость, вызванная давним раздражением, куда тише той, что была, когда она ворвалась в магазинчик, а потому быстрее отпускает, позволяя пусть не согласиться с чужим мнением, но хотя бы не бурлить внутри. Да и следуя за ведьмой по мало освещенному коридору, Ди невольно поджимается, ловя себя на мысли, что совсем не жаждет проверить слаженность работы чужого ковена, когда дойдет до конца. А потому чувствует неподдельное облегчение, когда за ярким светом, от которого немного прикрывает глаза ладонью, видит лишь небольшой садик. Ничего необычного, даже если кажется вырванным из слишком яркого и шумного подчас Нового Орлеана. Клэр он напоминает о территории вокруг церкви, на которой раньше росли цветы. И хотя добраться к ним девушка смогла лишь спустя много месяцев заточения, ей там нравилось.

Давина следует чужого примеру, вдыхая воздух и размышляя, стоит ли извиняться за собственные эмоциональные качели. Девушка, опустившаяся на лавочку, вроде не жалуется, даже если её состояние все еще вызывает легкое беспокойство. От такого дара не убежишь, да и пересидеть вряд ли получится. И хотя радоваться в сложившейся ситуации нечему, привычной ненависти Клэр не чувствует. Она тоже не хотела оказаться в центре событий. Не просила силы. Не хотела умирать. Не могла уехать, даже если то и дело ловила себя на мысли, что не совершенно не видит собственной жизни за пределами нескольких выстроенных целей. Остановить Майкла, разорвать кровную связь, создать кинжал против Клауса вместе с Колом. Она вполне отдает себе отчет, что тот вряд ли будет так активно принимать участие в её жизни после того, как все закончится. Марсель всегда будет в Новом Орлеане, а Джош однажды захочет задержаться где-нибудь или с кем-нибудь, после чего Ди совершенно не представляет, что будет делать и к чему стремиться. Когда-нибудь, но, видимо, не сейчас.

— Майклсоны от тебя не отстанут. Если вы с ковеном не научитесь себя защищать, то они будут шантажировать тебя им и заставлять делать то, что им нужно. Клаус, во всяком случае, — её предупреждение, конечно, немного запоздало и мало чем поможет, но пусть лучше знает, с кем имеет дело. Даже если, судя по всему, шантаж в данном случае необязателен — хватит лишь эмоций.

— Ну, ты первая начала, — Ди, может, и не пыталась прийти с миром, но обстоятельства как-то не располагали. Как бы не было ей знакомо чувство, когда всем что-то обязательно нужно от тебя, Клэр считала себя в праве требовать ответы на вопросы, затрагивающие безопасность её друзей. — Прежде всего, я хочу знать, как именно ты отключила мое заклинание? Если мне удастся его исправить, ты тоже решишь часть своих проблем. Как часто с тобой видится Майкл? Да и, честно говоря, все, что он тебе говорил о своих планах. Мне сейчас может помочь любая информация.

Отчасти ей хотелось увидеть результат своих трудов, когда напротив Клауса окажется Майкл или когда его сердце пронзят клинком, и уверенность, что ничего не получится, сменится страхом перед осознанием, что и на него, всесильного гибрида, нашли управу. Но Ди прекрасно понимает, что находиться поблизости в этот момент равнозначно подписать себе смертный приговор — её спасут только тщательно подготовленные скрывающие заклинания и убежище, в которое лучше отправляться со всеми близкими людьми, чтобы не получить очередной звонок с указанием места, куда она должна будет прийти сдаться, чтобы они остались в живых. Её новой знакомой же придется спасать целый ковен, который, судя по всему, мало что может противопоставить первородному.

— Лучше ему не знать. Даже если Майклсоны тебя не убьют — от Майкла защищать не станут, — неодобрительно качая головой, поясняет Давина, впрочем, не в состоянии поручиться, что руководствуется исключительно чужими интересами. Ей тоже не выгодно раньше времени оповещать Клауса и уходить в подполье прежде, чем он возьмется учить её манерам или шантажировать, заставляя все исправить. — Скорее уж превратят в собственное оружие против него. Или лишат магии при помощи какого-нибудь темного артефакта.

Результат оправдывает средства. И они и их жизни им точно не были.

Клэр делает небольшой круг по дворику, стараясь отогнать мысли о том, что не ко всем Майклсонам относится так однозначно. Даже если не брать в расчет Кола, ей удалось сохранить более менее нейтральные отношения с Ребеккой, даже если обычно та выступала на стороне своих братьев. Её многое связывало с каждым представителем семьи первородных, из тех с которыми она была знакома. Да и отношение к ней Марселя частично, но все же сглаживало углы, в то время как ведьма напротив не могла похвастаться подобным и скорее выступила бы для Майклсонов в качестве угрозы или все того же средства достижения цели.

Слышать столь высокую оценку своей магии от того, кто её разрушил, было хоть и немного приятно, но вызывало лишь усмешку. Толку от этого? Она месяцами пыталась разорвать кровную связь вампиров, имея на руках гримуары их создательницы, и все равно потерпела поражение. Это сильная магия, а не её, уничтоженная всего одной ведьмой, пусть та и применяла темную магию. При упоминании собственной крови Клэр остается лишь поджать губы, в очередной раз морщась от собственной глупости — проще было вызвать подозрения у Марселя, посягнув на запасы крови в больницах, чем обходиться своими силами и предоставить Майклу не только ключ к разрыву их связи, но и склепу, например, будь тот все еще запечатан.

— Да, он неплохо разбирается в магии для того, кто никогда не был ведьмаком. Странно, что мое заклинание протянуло так долго, — разочарованно бормочет Клэр, на самом деле прекрасная понимая, в какой момент ослабила бдительность и контроль, предоставив возможность добраться до ведьмы и добиться своего.

Помощь в убийстве Клауса? Давина на какое-то время даже отвлекается от самоуничижительных мыслей: за время, проведенное в обществе отца первородного семейства, тому было более чем достаточно кола из белого дуба и свободы. Что могло понадобиться Майклу от ведьмы и зачем тому ждать какой-то свадьбы, если промедление в месяц было для него признаком слабости и трусости? Это странно. С другой стороны, это объясняет, почему Клаус все еще не явился к ней с претензиями и, кажется, пребывает не только в неведении, но и в добром здравии. И если это правда, это уже может что-то дать. Клэр подходит ближе, опускаясь на край скамейки и нетерпеливо глядя на извиняющуюся девушку. У нее столько вопросов, что сейчас эти слова кажутся не такими уж и важными, даже если Давина все равно слышит, стараясь вытеснить из своего жаждущего ответов сознания готовность перебить. Потому что её зачастую никто слушать даже не пытался.

— Ты можешь сказать свое имя, — слабо улыбаясь, делает кривую попытку поддержать Ди. Да, у нее все еще проскальзывает легкое недоверие к такому резкому желанию сотрудничать, несмотря на то, что она вроде видела прямое подтверждение чужим словам. И ей, честно говоря, намного выгоднее оставить девушку без поддержки ковенов, чтобы и дальше шпионить за Майклом, пока она будет пытаться что-нибудь придумать. И все же, если копнуть глубже, то она рада, что не встретила в магазинчике самодовольную местную ведьму, которая таким образом отомстила ей за прошлые поступки. И, возможно, еще не поздно все исправить. — Но мне действительно понадобится твоя помощь. Я тоже не могу защитить тебя от Майкла. Никого не могу, если уж быть честной, — Клэр устало потирает лоб, вздыхая. — Но мне поможет, если я буду знать хоть что-то о его планах и действиях. Если ты сможешь держать меня в курсе, я постараюсь сделать так, чтобы тебе легче было ему противостоять. Или хотя бы не пришлось делать это одной.

Давине всегда было проще помочь действием, чем подобрать правильные слова. Отслеживать колдующих в городе ведьм, найти способ убить первородного, снять вампирское внушение или сокрыть заклинанием. Это Джош умел шуткой разрядить обстановку или найти хорошее в самые плохие времена. Ками умела, даже если дело касалось Клауса, переговоры с которым сама Ди проваливала с самой первой встречи. А Клэр могла только попытаться найти решение, бросаясь в бой в самую гущу событий. Без силы, от которой когда-то хотела избавиться, она чувствовала себя совершенно беспомощной.

Поэтому обхватывает себя руками, разглядывая носы собственных ботинок — пусть понимает, что все это лишь шутка, но остро ощущает ограниченность собственных сил. Даже если её задачей было предостеречь, а не поддержать. И с горькой усмешкой отмечает про себя, как смешно, должно быть, выглядит её собственная злость на то, что всем от нее что-то нужно. А что еще с нее взять?

— Знаю, что не умею. Зато я имела дело с Клаусом и знаю, что он пойдет на все, чтобы добиться своего, — упрямо продолжает гнуть свое Ди, даже если на кону вроде как не стоит вопрос доверия к первородному. Но что поделать — после смерти Тима и укуса Джоша выше её сил просто перевести все в шутку. Когда-то собственная самоуверенность поставила под удар её друзей. И хотя сейчас они тоже не были в безопасности — преимущественно по её вине — Клаус для них от этого безопаснее не стал. И эта информация была куда важнее любых слов поддержки.

Клэр ловит себя на мысли, что говоря о Майкле, думает о совсем другом человеке, чьи познания в магии также превосходили всех, кого она знала. Но Кол хотя бы был ведьмаком, пусть и тысячу лет назад. Хотя, кто знает, может и женат на ведьме тоже? Раздраженно закатывая глаза, Ди старается убрать подобные мысли из своего головы — хватит того, что при упоминании Майклсонов на протяжении всего разговора ей так и хочется добавить «кроме Кола». Даже если тот наверняка осудит её внезапную тягу к переговорам с ведьмой, разрушившей заклинание и выпустившей его отца на свободу. А в глубине познаний того в магии Давина убедилась еще за время их перепалок на чердаке. И если она сама отказалась от наставлений мужа Эстер, не доверяя, то у Айвори такой возможности, по её словам, не было.

Айвори. Они не в сказке про Румпельштильцхена, да и имя у ведьмы куда приятнее на слух, но все равно это кажется шагом вперед. Не просто ведьма, разрушившая заклинание, не просто эмпат. Даже если Ди вполне отдает себе отчет в том, что использует его не только для обращения, но и поиска информации. Хотя бы о ковене, обитающем в Новом Орлеане, потому что она все еще должна быть настороже. И потому что некоторые тайны, обращенные в слухи, легче узнать незнакомцам, чем состоявшим в шабаше ведьмам. Может, Кол знаком с прошлым главой, наделенным подобным даром, или Марсель — зависит от периода времени, когда подобные силы проявлялись, но за счет знакомства с вампирами этот вопрос решить казалось не таким уж сложным.

В отличие от того, что отвечать на заданные вопросы. Для Майкла не была секретом причина, по которой она медлила с отмщением Клаусу. Поэтому если Айвори спрашивала не из желания помочь, то делала это явно не для него. И хотя сейчас быстрое решение проблемы могло спасти ситуацию, Давина медлила, наблюдая за чужой магией, кажется, пришедшей в относительную норму после её заклинания. Или так было с самого начала? Новая знакомая была права — она не была готова ей доверять. Не в вопросах, от которых зависела жизнь её друзей. Возможно, позже ей понадобится помощь с заклинанием, а выбор ведьм, чьей силой можно воспользоваться у Ди был невелик, но с теоретической же частью она надеялась обойтись своими силами. Или попросить о помощи Кола, к которому все чаще возвращалась мысленно, которому доверяла больше остальных — особенно после того, как рассказала правду о Майкле. Казалось неправильным, что она чаще одергивает себя от мыслей о нем, чем об Айвори, с которой они, хоть и невольно, но сразу оказались по разные стороны баррикад.

— Майкл — охотник на вампиров, не только на Клауса. А раз уж ты изначально знала, кто я, то догадываешься, что большая часть моих друзей будет под ударом, окажись он на свободе, — аккуратно поясняет Ди, прикидывая, как много известно ведьмам об их давних врагах. И лишь гадая о том, как много Айвори сможет узнать из её эмоций, поэтому отводит взгляд, по привычке крутя бесполезный теперь браслет на руке. Врать не хотелось и Клэр уже приготовилась извиниться за то, что не готова быть честной, прежде чем замерла, остановив себя. Можно было расспросить о даре эмпата напрямую, но даже тогда останется вопрос, является ли это правдой. Но был и другой вариант — проверить напрямую. Солгать, посмотрев, почувствует ли девушка напротив что-то. Поэтому, немного выждав, будто взвешивая свои слова, Клэр негромко добавляет: — Но ты ведь знаешь и другую причину, верно? Мою жизнь в Новом Орлеане тяжело назвать спокойной. Я не в лучших отношениях с ковенами, предки меня терпеть не могут, да и Майклсонам я не подчиняюсь, за что автоматически становлюсь их врагом, — пожав плечами, она поднимается со скамейки, вставая напротив девушки. Блеф — не её сильная сторона, Клэр отвратительно врет в большинстве случаев, но пока обходится лишь искаженной правдой. Пытается сделать взгляд тверже, надменнее — благо, примеров для подражания у нее достаточно. — Майкл был моим оружием. Не обязательно против Клауса.

p.s. это вышло спонтанно и это такая спорная ложь хдд но скажи, если что